Сказка про даму сердца, безсердечного молодца.
- А помнишь, как были мы молодыми?
- Да уж, наломали мы с тобой дров, - прошамкала старушка. – Ладно, садись уже, яблочко тебя ждать не будет.
- Крутись яблочко, по золотой тарелочке, да с золотой каёмочкой. Беги по краюшку, тайны завесу приоткрой, истину покажи. Молодых нам открой, удалых покажи, а не то коптиться тебе в печке до румяного бочка, да хрустящей корочки. - Постой, - прокричала девица, обращаясь к молодому юноше. – Неужто не по норову тебе мои яблочки молодильные?
- Хороши яблочки, да кухарка больно страшная. Да меня такого теперь любая принцесса замуж возьмёт. А у принцесс приданное, поди, побогаче твоего ковра, молью изъеденного.
- Вернись, кому говорю! Да тебя же первый принц на коне белом секирой в капусту порубит.
- Цыц, старая, не одни зеркала возраст твой знают. Забыла, с кем говоришь? Забыла, что ни стрела, ни секира, меня не возьмут.
Он покинул избушку, громко хлопнув дверью, запрыгнул на чёрного вороного коня, и пустился вскачь. Оставив девушку одну на крыльце:
- Секирой то тебя не возьмут, - причитала она, что-то в её манере речи было странно – не сочеталась она с внешностью. - И стрелой не проткнут, а хомут на шею набросят, по рукам, ногам свяжут да в клетку бросят. Будешь сидеть за решёткой от камней уклоняться, а детишки кричать будут: смотрите бессмертный.
- Ох, пропадёшь ты без меня. А Ну ка, Васька, собирайся, блох вытряхивай, коготочки наточи, и прыг в ступу. Где же моё помело, совсем без дела запылилось, застоялось. Пора бы и навыки лётные вспомнить, и проветриться на чистом воздухе. Совсем меня старый развратник избаловал, уже и на поля колхозные не летаю, детвору по двору помелом не гоняю. А уж бабы деревенские, небось, похрабрели – совсем загадаются, вызовут нечисть какую, что нам делать тогда?
Схватила в общем метлу, подол юбки подобрала, ножки молоденькие оголила, и запрыгнула в ступу. Да метлой как давай направо, налево махать:
- Сор выметаю, память освежаю, за милым спешу, чем могу - помогу.
- Поднимайся ступа моя верная, подопри собою облака, покажи мне свысока, все долины и поля.
Ветер волосы погладил, закачалось помело, а бабка, то есть девица-красавица, знай лишь, помелом машет, но милого догнать не может. Ведь и у него скакун не простой – следов не оставляет, бежит над землёй, ветер и тот догнать его не может. Сказочный тот конь.
Летит бабушка и видит Ванюшу – дурочка. Дай думает, помогу. Спустилась, оземь стукнулась, да так сильно стукнулась, что лисой обернулась. Да оно и к лучшему, подходит и ласковым голоском спрашивает:
- Чего же ты Ванюшка в лесочке забыл? Небось, по грибочки пошёл, да лукошко оставил, или ягодки в рот собираешь? Неужто ты заплутал, дорогу домой потерял?
- Нет, милая лисичка, нет мне времени до грибочков и ягодок. Унёс мою Марьюшку супостат треклятый, похитил кровинушку. Спешу я за ним, но разве догонишь его, скорохода, на своих то двоих?
- А ты не горюй богатырь, хлебца то из дому прихватил, что за пазухой прячешь? Давай, доставай, поделись с бедной лисичкой, помоги голодной смертью не умереть.
Полез за пазуху Иван, достал хлеб дорожный, разделил каравай, отдал половину, а вторую обратно спрятал.
- Ах, какой нынче хлеб вкусный пекут, наелась я до отвала. Ой, как же я про лисят то забыла – сидят сейчас в норке, животики урчат, кушать просят, чем же мне их кормить? Может разделишь каравай пополам, а уж я то в долгу не останусь.
Полез Иван снова за пазуху, снова достал каравай и пополам разделил. Себе лишь совсем маленькую кроху оставил.
- За доброту и я подмогу. Видишь тропу еле заметную, повернись в эту сторону, глаза чёрной тряпкой замотай, и ступай, куда ноги идут, а как только треснешься головою о дуб, так значит пришёл ты. Тряпицу снимай, да к бою готовсь. Постой, куда же ты идёшь, на голодный то желудок, присядь, достань свой каравай, да покушай. Да про старую лису не забудь – совсем шерсть полиняла, совсем лапки болят. Давай по кусочку – один раз я укушу, другой ты, потом снова я и опять ты. Так оба и наедимся.
Лишь молча поклонился Иван в землю, и протянул лисе краюшку хлеба. Проглотила его та, хвостиком махнула, и исчезла за ближайшей березкой.
Обманула плутовка, летит над лесом и думает:
- Ничуть бедняжка не поумнел. Весь лес прошел бы и не отыскал свою кровинушку, а уж с закрытыми глазами он её быстро найдёт, и домой к похитителю постучится. А там уж силушки ему не занимать.
Летит дальше, и видит русалок.
- Ох, и проказницы, снова мужа чьего-то соблазняют. А он уж извёлся бедняга, готов ради них утопиться, и к водяному приплыть, и в ножки покланяться, и в свите его тридцать лет отслужить. Ну да ладно красавицы, в игру такую вдвоём сыграть можно.
Спустилась на полянку, стукнулась оземь, и стала юношей. Статным и гордым, волосы длинные, завязочкой убраны, камзол королевский, пуговички блестят. Выходит к озеру, и звонким басом кричит:
- Ты бы, Прокопий, к жене поспешил, нежели русалками соблазняться, детишек попомни своих. Да бабушку – матушку. Беги отсюда прочь пока дышишь, спасайся пока по земле ходишь.
Опомнился мужичёк, удочки бросил, и прочь побежал, только пыль столбом, а русалки не унимаются:
- Смотри Миньюшка, какой статный голубок к нам пожаловал, не то, что деревенские простачки. А походка, ну ястреб, а стан – богатырь, а лицом то, как мил и приятен, любой девушки мечта.
Не знают они, что это баба Яга переодетая, продолжают соблазнять:
- А забот у такого рыцаря, небось, немерено. Так сбрось одёжки, искупайся с нами, водичка тёплая, летняя, так приятно остужает после дня тяжелого. А уж с нами не замерзнешь.
- Можно и остаться, но в воду не зовите – морских ежей боюсь, - продолжает игру Яга в виде юноши.
- Да неужто мы позволим ежам тебя колоть? Ты только в воду ступи, а дальше мы уже тебя подхватим, порезвимся на славу. Останься, богатырь.
- А мне вот интересно, - сказал юноша. – А правду говорят что у русалок ноги как у деревенских девушек, иль правда как в сказках – рыбьи хвосты?
- А ты сам посмотри, - сказала одна из русалок, выходя на мелководье, перебирая женскими тоненькими ножками. Рубашка прикрывала её только до колена, да даже коленки сверкали на солнце.
- Да ты невесты моей краше, - протягивая руки, сказал юноша. Яга знала, чем русалку соблазнить. – Дай же я тебя рассмотрю, позволь ручку поцеловать, иди же ко мне, обними меня.
И как только русалка покинула водную стихию и коснулась тёплого песка, Яга схватила её за бусы, бечёвка порвалась, и жемчуг остался в руках юноши:
- А вот будешь знать, как деревенских совращать, - уже своим голосом сказала Яга. – Как только приберёшься в моей избе, прополешь мои грядки, да натаскаешь в колодец воды, может, и отпущу тебя.
Сказала и запрыгнула в ступу, оставив растерянную русалку на берегу. Пока бусы у Яги, русалка у неё на посылках.
- Что же я, старая, такой осталась – расколдоваться забыла, - по небу в потёртой ступе, работая помелом, прекрасный принц летел.
- Яга, ты ли это, - крикнули с земли, - никак надоел тебе твой Кощей, сама решила женихом стать, да невесту сыскать?
- Неужто водяной проснулся? – снижаясь, сказала Яга. – А ну отвечай, куда Кощей направился. Не ответишь быть пиявкой, а ответишь – пощажу.
- Зачем же сразу пиявкой, мне летать охота, а у тебя такая ступа современная. Да и сама ты ой, какая симпатичная. Давай дружить.
- Без Кощея мне не жить! – отрезала Яга. – Полюбила я однажды, не пойду к тебе в болото, будь красив ты дважды, а в сундуках сребро и злато.
- Не сравниться по богатству мне с Кощеюшкой твоим. Да вот только из его богатства не получишь ты и шиш. Сломанной монетки он тебе не даст, да и яблочки твои он не оценит.
- Молчи треклятый, становись скорее жабой.
Тут же на кувшинке появилась здоровая жаба:
- Водица моя, меня покажи, мой облик верни, водяной я иль кто?
И секундой позже прыгнул в воду, а вынырнул уже в прежнем обличие.
- Не возьмёшь ты меня магией, смирись. Зеркала стеклянные смотрят, но не видят, а воды зеркало не обманешь, покажи нам истинное обличие.
На секунду парившая Яга отразилась в воде, маска богатырская сползла, покачнулась ступа. И упала она в объятия водяного:
- Вот и ты в царстве моём, - проговорил он довольно.
- Уговорил ты меня сизокрылый, исполню я твою мечту, прыгай в ступу, и держись за края – полетим мы с тобой далеко, поглядим странные моря, и вернёмся не скоро.
И его обманула плутовка – только взмыли они в небо, поднялись над лесами, простились с болотами и речками, как остановилась ступа, и сказала Яга:
- Теперь уже ты в гостях у меня, отвечай, где Кощей? У какого ручейка он стоянку держал, какой водицы испил, и не встретил ли он мишку Потапыча?
- Отпусти меня бедного, я же не голубь, я жаба, без воды я засохну, а без меня и ручейки посохнут.
- Говори, а то полетишь в своё болото отсюда, и крылья тебе не помогут, даже если дам их тебе.
- Всё скажу Ягунюшка, принцессе он сватался, а она отказала, выйду, говорит, только по любви. А он ни в какую, погнали его поганой метлой, ты же знаешь лишь этого он страшиться. До сих пор его гонят. Бежит он, я бы промок уж давно.
Всю правду сказал водяной, и свободу заслужил.
Погналась Яга встречать Кощея, и видит его, как уходит он от погони. Остановилась и наговор читает:
- Чаща дремучая заступись, ветвями на тропе скрутись. Мать земля заступись, следы закрути, отпечатки развей. Ветер воздух заступись, запах рассей, сказочный дух развей.
- Ягунюшка, ну ты уж не серчай на меня. Золото в голову стукнуло, богатство туман закрутило. Спасла ты меня от лютых собак, от диких людей, что хочешь, проси, но в пределах разумных.
Не успела Яга на полянку спуститься – орёл прилетел, размеров не виданных, схватил влюблённую в когти, и ввысь воспарил. Отбивается Яга помелом, да поделать ничего не может. А ступа на полянке осталась, вышел Васька – кот, из неё и голосом русским глаголет:
- Не шипи женишок, не навечно ты любовь свою потерял. Ежели до первых холодов найдёшь её, из гнезда орлиного спасёшь, тут и сказочки конец, и счастья вам на век.
- Где же искать их мне, у меня же ни собаки, ни метлы. Ни коня, ни помела. Нет в воздухе следов, как и зацепки у меня.
- А на что же я? За сметаны чарку, лучше полведра, найду свою хозяйку, а уж ты спасёшь.
- Так чего мы ждём, пока тепло – идём. Иль ты хочешь два ведра? Так заместо этого ощиплю тебя как петуха.
Побежали кот с Кощеем по лесам. Всё вынюхивал дорогу кот, подгонял его Кощей. И предстала перед ним гора – пиком подпирает облака. Такой крутой утёс, поднимается наверх, что нос у гордеца, не сравниться никогда. Не испугался тощий богатырь, скупой богач, а наверх полез, гнездо орла ища. И нашёл его лишь на уступе одиноком и высоком. Ветер по нему гулял, скалы шлифовал, вот-вот столкнет богатыря, не убьёт, но сбросит с бытия.
И орёл тут же появился, гостя принялся щипать, но где ему бессмертного убить, лишь клюв затупил. Принялся крыльями бить, но как ему бессмертие пробить, только перья поломал, да себя он измотал. Оставил тогда и богатыря, тощего как цапля, и добычу-болтушку оставил, лишь крылом на прощанье махнул. И скрылся за тучей, оставив двоих на скале.
- А всё таки злато моё не получишь, - с украдкой Кощей прошептал. – Спас я тебя, а значит в расчёте.
- Садись Кощеюшка ужинать, посмотрели на себя молодых, пора и меру знать. Яблочки то, скажи, пропеклись?
- Кислят твои яблочки, да и сама ты уж триста лет не девица.
- За это и люблю, чистым сердцем говорю.
