ГЕНОКОД

Из всех Примархов Магнус Рыжий подвергся наибольшей мутации, как физической, так и психической, и Легион созданный на основе его генокода, также жестоко страдал от мутаций. При этом его члены имели гораздо большой процент Десантников с психическими силами разного уровня. Ранее, до Ереси, Легион имел также не очень большой, но заметный процент тех, кто имел мутации физические. После клятв верности Тзинчу количество физических мутаций возросло до невероятных масштабов. Рубрика Агримана положила конец мутациям среди боевых братьев Тысячи Сынов, но волшебники, которые командуют этими бронированными оболочками, все еще несут генокод их Демонического Принца, и гордо несут гротескные мутации, как символ благорасположения своего покровителя.

ВЕРОВАНИЯ

Для Примарха Магнуса знание было силой. Он считал, что нет такой дисциплины, которую он не мог бы постичь в совершенстве, ни секрета, который он не мог бы раскрыть и заставить служить своим целям. Для Тысячи Сынов знание стало спасением, средством управлять психическим наследием гена их Примарха. Каждая книга была священной, каждый текст был достоин изучения, каждый документ был ценным ресурсом. Высшим же знанием была магия, путь к финальному посвящению, ключ к власти над вселенной. До Ереси Тысяча Сынов были публично догматичны, давая клятвы верности и распевая Имперские гимны. Они сражались за расширение царства Императора, но как показало их клятвоотступничество, высшая верность их была не с Императором, а с Примархом. Когда высшая мудрость ускользнула от Магнуса, и он попал в лапы Тзинча, те, кто верили, как и он, не могли не пасть вместе с ним.

ОРГАНИЗАЦИЯ

Магнус возлагал большое доверие на своих подчиненных, считая, что он учил их хорошо, и могучие волшебства дают им достаточно инструментов для того чтобы действовать независимо от него. Поэтому ещё до Ереси индивидуальные взводы Тысячи Сынов велись в бой не сержантами ветеранами, а теми, кто проявлял психические способности.

Эти “рабы-волшебники” (’thrall-wizards’) отдавались в учение более опытным волшебникам для обучения кабалистике, но также получали опыт командования небольшими подразделениями. Такая практика подразумевала, что редкие офицеры не имели никакого психического таланта, а также то, что многие волшебники имели значительный боевой опыт. В результате Тысяча Сынов были одним из самых малочисленных Легионов и редко появлялся на поле боя во всей своей силе. Вместо этого они проводили кампании в малых отделениях возглавляемые волшебниками, которые действовали с гораздо большей независимостью от их Примарха, чем офицеры других Легионов. Этот командный опыт сохранился и по сей день, когда военными бандами правят самостоятельные лидеры-волшебники, к большому сожалению Империума.

БОЕВАЯ ДОКТРИНА

Тысяча Сынов известны тем, что по возможности избегают ближнего боя, вместо этого полагаясь на свое мастерство психической силы и волшебство. Хитрость, обман, введение в заблуждение, вот те методы войны, которые они используют, и все их лучше использовать на расстоянии. Нередки случаи, когда подразделения Тысячи Сынов приближаются под покровом иллюзий и магии, там где другие Легионы платили бы большой кровью.

Рубрика Агримана немногое изменила в боевой доктрине. По сию пору Лорды Волшебники Тысячи Сынов используют своих призрачных братьев как непримиримый вал орудийного огня, выстраивая вокруг них хитроумные комбинации, и соединяя свои планы своевременным применением могучего волшебства для достижения победы.

РОДНОЙ МИР

Просперо был избран своими оригинальными обитателями по одной единственной причине, из-за его удаленности. Удаленный от всех торговых путей галактике, и не имеющий никаких ценных ресурсов, мир Просперо был годен только для одного, на нем было хорошо прятаться. И в конце концов даже спрятаться на нем не удалось. Теперь этот мир лежит в руинах и объявлен Очищенным (Purgatus) Инквизицией.

Несмотря на тысячелетия плавания, Город Света уцелел и в конце пути через Имматериум нашел свое пристанище на планете в Глазе Ужаса, которая известна как Планета Волшебников (Planet of Sorcerers). Это демоническое место – кипящий котел волшебной силы, отражающийся по всей его поверхности адскими вулканами и бурными небесами, насыщенными волшебным паром.

Многочисленные башни возвышаются из горных кряжей и из равнин расправленной лавы, как подобие серебряных шпилей и пирамид изучения Города Света, до того как он пал. И самым могучим сооружением является обсидиановый монолит Башни Циклопа, которая, по слухам, столь велика, что может быть увидена из космоса невооруженным глазом. На вершине башни установлен огромный варповый глаз, через который Магнус прозревает будущее. Серебряные башни Города Света были изменены волшебной силой Тысячи Сынов в подобие космической крепости, в которых лорды псайкеры намереваются путешествовать через космос с Планеты Волшебников, чтобы проводить мстительные атаки на Империум Человека.

РУБРИКА АРИМАНА

Тысяча Сынов были почти уничтожены неконтролируемыми мутациями во времена до появления Магнуса. Даже то спасение от этой угрозы, которое принес Магнус, не было полным, и требовало постоянных усилий и бдительности. Ужас от судьбы погибнуть в мутациях никогда не покидал самых старых членов Легиона, и этот страх усиливался, когда они видели что происходит в рядах других Предавших Легионов. Они посвятили себя служению новому мастеру Тзинчу, и на время он защитил их от такой судьбы. Даже после того как Ересь провалилась и Тысяча Сынов были вынуждены бежать вместе со своими собратьями в Глаз Ужаса, благорасположение Тзинча оставалось с ними. Их бог обеспечил их новой планетой, богатой волшебной силой, и которая являлась убежищем от безумия в пределах Глаза, чтобы они продолжали их исследования. Но дорожка Мастера Волшебства капризна, и стоило только Тысячи Сынам устроиться на новой домашнем мире, как Изменяющий Пути начал менять их. Гротескные мутации, одобренные Тзинчем, стали появляться в Легионе. Многие воспринимали это как знак свой новой судьбы, и несли такие мутации с гордостью, но для высших офицеров Легиона это было знаком того, что их ни во что не ставят. Все жертвы, потеря Просперо, кровопролитие Ереси, ни к чему не привели. Вечный поиск знаний привел к тому безумию и мерзости, которую они всегда страшились.

Внутренняя кабала самых могучих волшебников, под предводительством Главного Библиария и самого доверенного из слуг Магнуса, Агриманом (Ahriman) решила противостоять деформирующему искажению. Они заложили основы могучего заклинания, и скрыли свою работу от глаз Магнуса платами тайн, так как не были уверены в том, что он одобрит такой рискованный шаг. Заклинание должно было смыть все мутации боевых братьев, и сделать Тысячу Сынов иммунными к изменяющим эффектам Хаоса. Гримуар Еретиков говорит о том, что это было заклинание такой огромной силы то даже ужасные демоны варпа, в страхе бежали перед огромным ураганом магической энергии, который выпустил Агриман и его кабала. Планета Волшебников укуталась голубыми и желтыми облаками, и ветвистые молнии рыскали по поверхности, нанося удары по развращенным Тысячам Сынам, до тех пор, пока сам Магнус не был вынужден вмешаться.

Последствия были далеко не такими, на которые рассчитывала кабала. По всему миру боевая сила Легиона Тысячи Сынов была полностью уничтожена - и закреплена навеки. Тысяча Сынов стали иммунные к мутациям, потому что только плоть можно подвергнуть ей, а все Космические Десантники стали только прахом, навсегда заключенными в своих магическим образом закрытых силовых доспехах. Каждая щель, сочленение и соединение доспехов, были запечатаны адским огнем, навеки заточив души Тысячи Сынов в них. Практически весь Легион Магнуса был обращен в неумолимые автоматы на всю их оставшуюся жизнь. Магнус был в гневе. Легион принес все в жертву ни за что. Поиск знаний, который был главным смыслом жизни всех собратьев, был закрыт для них навеки. Из-за своих собственных действий большинство ученых Легиона теперь с трудом могли просто мыслить.

Все что Магнус делал в свой жизни, все, чем он пожертвовал, каждое критическое решение в свой жизни, Магнус принимал на основании двух глубоких убеждений: что знание чисто само по себе и что он его повелитель. Теперь его дом был уничтожен, его Отец стал его заклятым врагом, его Легион превратился в прах, и Магнус в отчаянии поднялся в свою башню. Бросив ожесточенный пристальный взгляд на уставший от войны и слабый Империум Человека, Магнус, как и Хорус до него, поклялся увидеть галактику в огне.

Агриман, Главный Библиарий Легиона Тысячи Сынов

Трансмутирующее заклинание, которое превратило всех боевых братьев Тысячи Сынов в запечатанных в своих силовых доспехах призраков, было делом рук Агримана, величайшего волшебника Легиона после самого Магнуса. Перед Ересью Агриман разделял очарование Магнуса к магическим секретам, и был хранителем Книги Магнуса, ныне мифического тома, которые, по слухам, хранит самую большую магическую мудрость. Возможно, знание, полученное из этой книги, легло в основу Рубрики Агримана.

Несмотря на то, что результат Рубрики был не совершенен, он, в конце концов, удовлетворил Агримана. Будучи ветераном Легиона еще до того, как там появился Магнус, он испытывал такое отвращение к мутирующим изменениям, что даже та огромная цена которая была заплачена не казалась ему слишком высокой. Магнус, те не менее не был с ним согласен. Он хотел уничтожить Агримана и его кабалу целиком, но по слухам ему помешел сам божественный покровитель Легиона. Кто может знать цели и желания Изменяющего Пути? Так или иначе, Демонический Принц сдержал свою руку, и изгнал Агримана с Планеты Волшебников, послав его путешествовать по Глазу Ужаса и за его пределами в невыполнимом поиске понимания Бога Тзинча.

В свою очередь Агриман отказался принять Хаос как своего повелителя. За многие тысячелетия он стал настоящим бичом галактики, разграбляя библиотеки, музеи и прочие хранилища знания и мудрости. Он неустанно ищет предметы, знания или даже людей, которые могут дать ему возможность избежать судьбы любого волшебника быть слугой своего волшебства. Он создавал культы хаоса на множестве планет, давая мелким магом частицу своей силы, чтобы они могли выполнить его задание. После того как они переставали быть ему нужны, он уничтожал их как клопов. Ныне идут слухи о том, что Агриман обратил свое внимание на Эльдаров, веря в то, что нужные ему знания лежат в самом темном из мест просвещения, легендарной эльдарской Черной Библиотеке.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Но угроза неоперившемуся Империуму, которая была разрешена на совете, служила только маской для более глубокого и темного предательства. На Давине, события пришли к своему трагическому завершению, когда Хорус, первый среди равных, Вармастер и правая рука Императора, пал жертвой хитроумных манипуляций Хаоса. Эта угроза не могла быть разрешена дебатами или декретами. Порабощенный силами Хаоса, Хорус вышел из событий на Давине готовый сделать ничто иное, как полное уничтожение Империума. Его собратья по Легиону приняли его сторону, даже против своего божественного создателя, и Хорус готовился напасть на собратьев Примархов и самого Императора под покровом неожиданности. Он был прекрасным стратегом и верил в то, что его манипуляции предусмотрели все возможные варианты развития событий. Он не предусмотрел только одного. Несмотря на запрет своего Отца и собственное обещание Магнус не отвратился от темного искусства магии.

Смотря в глубины варпа в своем святилище на Просперо, Магнус видел ту клятву верности силам Хаоса которую дал Хорус на диких полях Давина. Предательство Хоруса было раскрыто, все его детали предстали перед Магнусом кристально чистыми. Он видел человеческие слабости Фулгрима Детей Императора и Ангрона Пожирателей Миров, на которых мастерски играл Хорус и могучие силы Хаоса. Он видел ловушку, которую расставлял Хорус для Феруса Мануса Примарха Железных Рук, Вулкана Примарха Саламандр и осторожного Коракса Примарха Гвардии Ворона и их Легионов на Иштване V. Он видел как самая могучая твердыня верности Императору, Жиллиман Примарх Ультрадесанта, были мастерски удален от театра основных событий. Единственный в галактике, наверное, яснее, чем сам Хорус, Магнус понял и осознал все обстоятельства измены Хоруса. Он видел все это и понял каждый шаг, каждую роль, кроме своей собственной.

Существуют генералы, тактики и великие военные умы, которые говорили, что если бы Магнус погрузился со своими Тысячами Сынами на корабли и отправился бы на помощь Земле и на перехват Хоруса, он мог бы изменить ход Ереси. Другие указывают, что натура варпа изменчива, и Магнус не мог быть уверен, что успеет вовремя, чтобы предотвратить предательство Хоруса. И он пошел более сложным и опасным путем. Примарх никогда не верил в то, что волшебство может быть злым само по себе, и он преступил свою клятву перед Императором, ради того чтобы предупредить его.

Владея своим предвидением, и имея возможность предупредить Императора о предательстве и войне, Магнус считал, что имеет доказательство того, что его магия полезна и нужна. Вместе со своими волшебниками он сотворил могучее заклинания через время и пространство. Он пронзил все защитные гексы и палаты Императорского Дворца на Терре и предстал в своей магической форме перед Императором и донес до него предупреждение о предательстве, и назвал Вармастера Хоруса как вождя восстания.

Это был момент триумфа Магнуса и его оправдания. Только сила волшебства Магнуса открыла предательство, и указало на змею. Теперь Император, несомненно, увидит его ценность. Но вместо этого Император обвинил самого Магнуса и его назвал предателем. Он указал, что обвинения своего собрата Примарха в предательстве доказывает предательство самого Магнуса. Стремление Магнуса получить запретные знания само по себе стало доказательством того, что Магнус пал жертвой тех сил, от использования которых его предостерегал Император. Самые худшие страхи Императора о душе циклопического Примарха подтвердились.

Содержание предупреждения Магнуса было полностью проигнорировано. Говорят, что Император разорвал контакт с такой силой, что психические палаты Императорского дворца запылали белым светом и распались в прах. Рядом с Императором стоял Русс, который едва сдерживал гнев от деяний своего собрата Примарха. Император повернулся к нему, и он знал его приказ будет исполнен дословно и со страстью. Он приказал Космическим Волкам обрушится на Магнуса и его ученых-воинов Просперо.

Только те, кто самолично наблюдал события тех далеких дней, достоверно знают о том, что произошло в то время, когда Космические Волки обрушились на Просперо, так как дошедшие до нас письменные источники существенно расходятся в описаниях. Эпопея, “Плачь Просперо”, рассказывает от том, что Космические Волки в течении многих дней подвергали Просперо орбитальной бомбардировке, а затем на планете разразилась грандиозная многодневная битва, в которой обе стороны понесли огромные потери. С другой стороны, один из самых популярных среди Космических Волков устных эпосов битвы “Ода Молота” (’The Edda of the Hammer’) описывает события совсем в другом ключе. Он гласит что Космические Волки застигли Сынов совершенно в врасплох, и, обрушившись на Город Света сверху, как Магнус до них, превратили его в руины за одну ночь, полную сражений и крови. Одна ночь горящих библиотек, рушащихся башен и дикого, примитивного насилия полностью совпадает с общепризнанным образом Волков. Но Ода не объясняет только одного: как планета полная магов, которые могли пронзать своим видением пространство и время, заглядывать в будущее, могли пропустить приближающийся к ним флот, и оказаться столь бессильными перед Космическими Волками. В действительности как, если только темные силы, которые дали Сынам эти способности не пожелали им показать угрозу. Разграбление Города Света стало невероятным ужасом для ученых Тысячи Сынов. Воины Русса проложили кровавый и огненный путь через город, уничтожая убежища и лаборатории, зажигая на площадях огромные костры из книг и древних манускриптов, уничтожая уникальные артефакты ударами цепных мечей. И, несмотря на различия в описаниях событий разными источниками, все из них описывают встречу Магнуса и Лемана Русса лицом к лицу, циклопического гиганта и дикого берсеркера, на руинах сердца Города. “Война Гигантов”, записанная инквизитором Басталеком Гримом на основе устных преданий Космических Волков, так это описывает:

“И вышел Магнус Рыжий на поле битвы, заставляя разоренную землю дрожать под его шагами. Русс отважно напал на багрового гиганта и поднял его над землей. Король Волков переломил спину Циклопу и все Тысяча Сынов вокруг увидев падение своего Примарха, бежали в страхе. Но когда Русс поднял свой Лезвие Холода Мьялнар для смертельного удара, Магнус произнес слово силы и исчез в земле”.

То, что произошло потом, в конце дикой ночи смерти и разрушения, существенно различается от источника к источнику. Каким-то образом Магнус сумел лишить Русса полной победы и, в конце концов, заплатил ту цену за свою силу, от которой его предостерегал Император.

Всё что было важно для него теперь разрушалось на его глазах, и Магнус обратился к тому кто, как он знал мог ему помочь. Магнус прозрел варп и там он нашел знание, которое искал. Его волшебники, его возлюбленный Легион, все то бесценное знание, которое они накопили за многие века исследований, все еще могло быть спасено. Он обнаружил, что решение смотрит в ответ на него, как будто оно всегда было там, наблюдая за ним и изменяя его исподволь для своих целей. Это было само воплощенное волшебство, которое обещало знания, силу и спасение. Но Магнус более не был хозяином знания, как он себе представлял, он был слугой. Говорят, что Магнус даже тогда на мгновение засомневался, но, снова взглянув на свой город, который горел по приказу его Отца, он отбросил сомнения и изменил свою преданность раз и навсегда.

В одно мгновение, Город Света, его серебряные башни и огромные библиотеки, весь Легион Тысячи Сынов исчез с лица Просперо и Империума навечно. Когда Магнус и его Тысяча Сынов снова появились в поле зрения имперских летописцев, они сражались рука об руку с Хорусом на Иштване V. Магнус стал Демоническим Принцем Бога Хаоса Тзинча, Повелителя Волшебства, Изменяющего Пути. Битва за душу Примарха закончилась, и многие остались в сомнения, была ли эта битва вообще.

Разграбление Монастыря на Этиамнуне

Тысяча Сынов часто используют хитрость и уловки там, где остальные Легиона ринулись бы в битву. Эта тактика прекрасно иллюстрируется на примере Морданта Хекса, Лорда Волшебника, который провел рейд на одинокий монастырь, на планете известной как Этиамнун III. Эта безвоздушная планета была домом для небольшой коммуны отшельников и ученых, которые тысячелетиями жили, посвящая свое время учению. Мир на планете был разбит навечно, когда корабли Тысячи Сынов совершили посадку недалеко от горного монастыря. Обнаруженные фрагменты видеозаписей монастыря, показывают, что вскоре после посадки пространство вокруг поселения наполнились неумолимо приближающимися бронированными фигурами. Записи также показывают, что отшельники приняли нападение с большим спокойствием. Они не проявили той паники, которую могли бы проявить другие, перед лицом атаки Хаоса.

Одетая в многоцветные робы фигура в доспехах приблизилась к адамантиевым шлюзовым воротам, и после того как постояла перед ними семь минут, ударила в них девять раз. На девятом ударе группа зачарованных монахов, которые собрались перед шлюзом, начали ритуал открытия дверей. Камеры шлюзовой кабины показывают выражения безмятежности на лицах монахов, когда воздух стал вытекать из камеры. Они благородно сражались со слабостью, когда поток воздуха был перекрыт, но в конце концов один за другим пали и умерли. Запись показывает одинокий силуэт отшельника, на фоне открывающейся двери и огромных закованных в доспехи фигур. Отшельник лишь секунду стоял перед открытой дверью, а затем он упал и был затоптал атакующим. Все остальное нападение было не более чем резней. Тысяча Сынов получили доступ в монастырь и расстреляли всех, кто встретился им на пути. Они не встретили практически никакого сопротивления. Хекс и его силы проникли глубоко в катакомбы под монастырем, и получили то за чем пришли. В центре огромного подземного зала они нашли древний портал Эльдаров. Был ли он потерян, или просто отрезан от основных путей, никто ныне не знает. Даже трудно предположить какой вред могут нанести Тысяча Сынов если теперь они располагают входом в тайный путь Эльдаров.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ

После того как Примархи были таинственным образом рассеяны по галактике, Магнус попал на удаленную колонию под названием Просперо (Prospero). Ему не могло повезти более с местом своего падения, циклопический гигант с одним глазом был бы гоним и ненавидим в любом другом Месте. Но на Просперо он попал в окружение родственных душ, он попал в сообщество скрывающихся человеческих псайкеров. И это был не последний раз, когда судьба Магнуса подвергалась тонким манипуляциям.

Изначальные поселенцы Просперо избрали это место за его удаленность от Земли, и потратили не мало усилий для разрыва контактов с остальным человечеством. Единственная цитадель на планете располагалась в глубинах самого массивного горного кряжа планеты. Поддерживаемое обширными подземными гидропоническими фермами, и техно-психическими собирателями энергии, это поселение было настоящим произведением искусства. Так называемый Город Света посреди запустения Просперо светился серебреными башнями, тянущимися в небо обелисками и величественными пирамидами. В глубинах тщательно скрытых реклюзиумов жители Города Света полностью отдавали себя поискам знания и совершенствованию мутации, которая отделала их от остального человечества: психическим способностям.

Легенды гласят, что Магнус пришел как феерическая комета, которая, проткнув тонкую атмосферу Просперо, упала на центральной площади Города. Уязвимость поселения от пришельцев сверху была показана этим пришествием Магнуса, но адепты тайного знания не поняли предупреждения, за что в дальнейшем дорого заплатили. Магнус стал настоящим подарком для ученых поселения. Возможно, они узнали в нем родственную душу, мутанта среди мутантов. Возможно, распознали его потенциал. Известно, что Примарх очень быстро проявил способности, которые заставили его учителей бежать от других людей, и что очень быстро он поставил эти способности под свой полный контроль. Магнус очень быстро постиг все глубины псайкерских наук, быстро превзойдя своих мастеров по силе.

Магнус вырос гигантом, как в плане силы и мудрости, так и в плане физическом. И пришел тот день, когда Магнус открыл свой единственный глаз для Эмпирея и вместо того чтобы направлять силу варпа, взглянул туда, и жизнь на Просперо изменилась навеки. Сразу же его единственный глаз прозрел это место силы, и из студента Магнус Рыжий превратился в абсолютного мастера.

Варп является местом не более безжизненным, чем материальный мир, и присутствие такого могучего психического потенциала не прошло незамеченным. Более чем одна сущность почувствовала его присутствие через Имматериум. Более чем одна прибыла на Просперо для того чтобы найти его.

Апокрифы Скароса (Apocrypha of Skaros) описывают день прибытия Императора на Просперо:

“Они казались старыми друзьями и знакомы много лет. Устрашающий внешний вид не отвратил Императора Человечества от Магнуса, он провозгласил его своим сыном и принял в свои объятия”.

Утверждается, что встреча лицом к лицу Императора и Примарха была всего лишь формальностью, их разумы задолго до этого нашли друг друга через Варп.

Для этого путешествия Император избрал воинов пятнадцатого Легиона Космических Десантников, созданных из генетического семени самого Магнуса.

Апокрифа описывает момент, когда Примарх и его Легион объединились:

“Потерянный в Варпе Примарх слышал своего Императора и его ответ был прост: “Как я стал твои сыном, так они станут моими”. Он опустился на колени и в этот момент было признано основание Пятнадцатого Легиона: его Тысячи Сынов”.

Нахождение Примарха не могло быть более своевременным для Легиона. Созданный из генокода Магнуса, Легион жестоко страдал от психических мутаций; от угрозы, с которой молодой Империум не мог справиться. Чистый прагматизм оправдывал существование людей, которые имели так называемый “Ген Навигатора” Навис Нобилите (Navis Nobilite). “Третий глаз” Домов Навигаторов позволял им прокладывать курс через Имматериум, но многие также считали, что неконтролируемый характер человеческих мутаций является серьезной внутренней угрозой человечеству. И целый Легион потенциальных мутантов был самой большой проблемой. Пятнадцатый Легион жестоко страдал от мутаций и случайных проявлений психических способностей, но те, кто сумели пережить все эти проблемы, ставили под контроль свои способности, становились самыми могучими библиариев своей эпохи. Более того, расширяющиеся по всему Империуму антимутантские настроения, которые выливались в кровавые “охоты на ведьм”, подпитывались тем, что столь жестоко мутирующий Легион до некоторых пор оставался без избранного лидера. Воззвания полностью очистить Империум от псайкеров были не редки, и те из них которые были обращены против Космических Десантников Тысячи Сынов были самыми громкими и требовательными. Магнус прибыл как раз во время, чтобы спасти свой Легион от уничтожения.

Перенеся базу Легиона на Просперо, Магнус целиком обратился к изучению путей псайкера и контролированию мутаций своих Сынов. Некоторые ученые, особенно среди Библиариев некоторых Орденов Космического Десанта, утверждают, что именно в это время другая линия была пересечена. Столкнувшись с трудностями по контролированию мутаций и психических сил целого Легиона, Магнус начал искать более легкие и более опасные пути. Многие даже считают, что такой линии никогда и не было, еще до прибытия Магнуса на Просперо его жители изучали и практиковали различные виды темного искусства. И его знание этих предметов было предопределено. И в свете всепожирающего стремления Магнуса к знания это должно было свершится рано или поздно. Когда это случилось в точности сказать сложно, но в один прекрасный момент Магнус и его Тысяча Сынов вышли за пределы науки и психической дисциплины и стали практиковать волшебство.

Разница не очень заметна на первый взгляд. Магнус присоединился к Великому Крестовому Походу со страстью. Он и его Легион, бок о бок с Императором и другими вновь обнаруженными Примархами, вели силы Человечества в завоевательный поход в галактику. Он вели постепенно расшивающиеся кампании, освобождая давно забытые колонии, и захватывая миры к вящей славе Императора. То что Тысяча Сынов нередко достигали победы через хитрость и искусство обмана, а не благодаря боевой доблести по первоначалу оставалось незамеченным. В конце концов, победа есть победа. Но чем больше рос Империум Человека, тем больше становилось сопротивления Великому Крестовому Походу. Когда Космические Десантники и полки Имперской Гвардии высаживались на планеты, они ожидали обнаружить потерянные колонии людей, но нередко встречали рабов таинственных силы, полностью враждебных и не понятных им. Эти рабские культы сущностей варпа, нередко владели магическими силами, и многие видели в силах врагов человечества, подобие тех сил, которыми владели Тысяча Сынов Магнуса. Многие питали глубокое недоверие к методам Сынов. И первым среди них был Мортарион, мрачный Примарх Гвардии Смерти, который из своего темного прошлого знал, что магические силы никогда не даются даром. Леман Русс, Примарх Космических Волков, в глазах которого победа всегда должна достигаться доблестью и силой оружия и который считал их методы недостойными чести Десантника, также возвышал свой голос в осуждении Тысячи Сынов. Раскол разверзся столь широко, что грозил самой основе нового порядка, и Император Человечества решил собрать совет, который должен был решить эту проблему раз и навсегда. Обе стороны собрались на большое собрание на планете Никэя (Nikaea) в большом амфитеатре, который вмещал десятки тысяч и сам Император возвышался на троне между ними как судья. Здесь, под звездным светом охотники на ведьм предъявили свои доводы. Они декламировали литанию человеческого страдания, вызванного колдовскими силами последователей хаоса верным подданным Императора, о мутантах которые не могли сдержать свои способности, о деспотах, которые оборачивали свои дары для темных и эгоистичных дел. Против этих обвинений выступил сам Магнус. Он взошел на подиум в тишине, сам его вид как будто подтверждал то, что говорили охотники на ведьм. Но когда он начал говорить, стало понятно что мало кто может избежать харизмы и убедительности в словах Примарха. Он говорил о том, что никакое знание не может быть злом само по себе, и никакая погоня за знаниями не может быть нечистой, до тех пор, пока искатель чист в сердце и владеет тем, что он знает, а не наоборот. И, в конце сказал Примарх, нет такого знания которое не смогли бы постичь Тысяча Сынов и нет путей которые были бы слишком сложны для них. Его выступление разделило совет еще более резким образом. Охотники на ведьм еще более сплотились и единым фронтом выступили со своим обвинениями, но их голосов было недостаточно для того чтобы превзойти тех, кто стоял на стороне Примарха Тысячи Сынов. Собрание открыто обсуждало, сможет ли сам Император, принять решения, против одного из своих детей.

Напряжение стремительно нарастало, приближаясь к острию насилия, когда к трону Императора приблизилась делегация Библиариев Космического Десанта. Император приветствовал их кивком, все сразу затихли, так как среди них были Главные Библиарии некоторых из самых больших Легионов в Империуме. Мистические воины выстроились полукругом перед троном, символизируя этим то, что они говорят одним голосом, но озвучивать их позицию они предоставили молодому Эпистолярию, который ступил вперед. Хотя кто это был потерялось в лете времен, но известно, что он говорил с яростной страстью, и его слова дали совету третью возможность разрешить конфликт. Псайкер, говорил он, подобен спортсмену, способности которого требуется тренировать и оттачивать. Псайкеры не злы по натуре. Но колдовство это сила, за которую следует торговаться, и не один человек не может быть до конца уверенным в том, что он получит то, что просит, и не будет обманут сущностями варпа. Остальные Библиарии объединились за его спиной, и провозгласили, что образование псайкеров людей будет лучше всего служить Человечеству, если станет Имперским приоритетом. Колдовство же должно было быть запрещено, как непростительная ересь против Человечества.

Компромисс предложенный Библиариями давал обоим сторонам возможность соглашения, и казалось что это именно то что ждал сам Император. Император принял решение Библиариев и своим словом возвел его в ранг закона. Эдикт Ниакея до сих пор является образцом Имперской политики в отношении человеческой психической мутации.

Но это было не то решение, которое могло удовлетворить Магнуса. “Гримуар Еретиков” (Grimoire Hereticus) описывает яростное противостояние отца и сына, когда сам Император пресек попытку Магнуса покинуть зал в знак протеста против решения. Он воспретил Магнусу более практиковать волшебство и магию, и поиск любого магического знания. Лицо Магнуса стало мрачным как старый камень, когда он услышал приказ отца. Он был на гране срыва прямо там в зале, но, в конце концов, склонился и принял приказ Императора, подчинив ему себя и свой Легион. Ни Примарх, ни Император не знали, что эта встреча лицом к лицу будет последней, и что ныне начали раскручиваться события, которые приведут к предательству, кровопролитию и боли.

Даже сквозь щиты удар заставляет содрогнуться императорский дворец. С ужасным стоном каменный ангел опрокидывается из своей ниши в высокой стене тронной залы и разбивается о мраморный пол километром ниже. Изваяние разбивается на миллион частиц. Осколки разлетаются по холлу подобно шрапнели.
Со своего трона Император видит, как его воины переминаются в нерешительности. Этот холл вмещает десять тысяч человек, бывалых ветеранов, и теперь все они в панике. Он знает, что они более испуганы его молчанием, нежели чем врагом. Они ждут его распоряжений, а он не может отдать ничего.
В первый раз за свою тысячелетнюю жизнь Император познал отчаяние. Размах поражения ошеломляет его. Лунные базы пали. Большая часть Земли под пятой Магистра Войны. Мятежные титаны окружили дворец, и их удерживают только отчаянные усилия горстки верных. Это только вопрос времени, когда будет сломлена оборона дворца, и падут последние бастионы сопротивления.
- Сир, каковы ваши приказы? - спрашивает Рогал Дорн, массивный темноволосый Примарх Имперских Кулаков. Его золотой доспех потерял свой лоск, получив в дюжине мест выбоины от огня болтеров. Император не отвечает. Он ушел в себя, ища ответы на свои вопросы.
Он вступил, наконец, в темное место, во времена испытаний, в эру, скрытую от его провидческого взора, и за которой он не может узреть ничего. Момент, которого он всегда ужасался, настал.
- Истекло ли мое время? - вопрошает он. - Не здесь ли все и завершится? Не потому ли это, что я достиг пределов своей предсказательной силы? Не здесь ли я умру?
Он испытывает чувство удивления. Даже сейчас, когда силы изменника-Магистра Войны ломятся в ворота, он с трудом верит в то, что его предали.
Гор был больше, чем верным товарищем, больше чем любимым сыном. Из всех Примархов Император полагался на него в наибольшей степени. Ни на секунду Император не сомневался в нем, даже когда пришла весть с Диких миров о том, что Магистр Войны собирает войска. Он обманывал себя, полагая, что Гор имеет достаточные основания поступать так без консультаций с ним.
"Я должен был быть предупрежден отказом своего предвидения" - думает он.
- Сир, каковы ваши приказы? - вопрошает Кейн, действующий Генерал-Фабрикатор Адептус Механикус. Он глядит на Императора сквозь стеклянные щели бронзовой маски, а причудливая игра света превращает их в обвиняющие глаза. Снова, Император не отвечает. Общество Кейна напоминает ему, что даже глава Адептус не заслуживает безусловного доверия. Начальник Кейна, бывший Генерал-Фабрикатор, решил примкнуть к Гору.
На Марсе разгар войны между группами техножрецов. Извлечено древнее запретное оружие. Вирусные болезни убивают миллионы. Фузионные бомбы уродуют землю.
Так много будет утрачено. Император думает о медленной кропотливой сборке кусочков старой науки воедино. Библиариум Технологий ныне в огне, информационные ядра древних систем в расплаве. Время перестройки истекло. Великий Крестовый Поход, настолько же поиск знаний, насколько война за возвращение человеческих миров, закончен. Предательство Магистра Войны - тому свидетельство.
- Сир, каковы ваши приказы? - спрашивает Сангвиний, ангелокрылый Примарх Кровавых Ангелов. Он взирает на Императора горящими глазами, его лицо - маска ужасной красоты.
Император знает, что они рассчитывают на его руководство. Они все еще верят в него. Они думают, он может вывести их из этой ловушки. Они ошибаются.
Гор является величайшим, из тех кого знала галактика. Кому это известно лучше, чем его создателю? Гор обучен столетиями войн. В плане не будет ни просчета, ни лазейки. Магистр Войны должен быть сумасшедшим, чтобы оставить хоть одну.
Император глядит вниз на своих последователей, видит доверие, написанное на лицах, чувствует тяжесть ответственности, которую он несет.
Он знает, что ради них, он должен попытаться, даже если это безнадежно.
Он бросает вдаль свой просветленный взгляд, пускает свой разум плыть над разрушенными садами дворца, над полями, где сражаются колоссальные титаны под изливающимся светом луны. Он видит, как под ним разворачивается война, как его жалкие Легионы сметаются превосходящими предательскими ордами. Он достигает неба, где чувствует флот линейных барж, которые сыплют орбитальный рок на истерзанную землю. Среди этих тысяч мерцающих точек он находит Магистра Войны.
В Императоре загорается огонек надежды. Щиты корабля Гора выключены. Он коротко интересуется почему. Неужели уверенность Предателя так огромна? Желает ли он наблюдать битву лично, или это ловушка? Император касается корабля и вздрагивает оттого, что он почувствовал внутри. Как мог Гор сотворить это, заключить договор с наиглавнейшей мерзостью мироздания?
Император приходит к решению. Ловушка или нет, это единственная возможность, которую он получит. У него нет выбора, как только ухватиться за нее; положение отчаянное. Едва его дух вернулся в тело, Императора поражает зловещая мысль о том, что Гор, должно быть, знает обо всем этом.
- Каковы ваши распоряжения, Сир? - вновь спрашивает Сангвиний. Глаза Императора резко открываются. Его голос наполнен властью.
- Готовьтесь к телепортации. Мы принесем битву врагу.
Люди уверенно улыбаются. Теперь у них есть цель. Пока Император устанавливает координаты телепортации, они идут, без вопросов подчиняясь приказу.
Вспышка света, чувство холода. Они перенеслись на корабль Магистра Войны. Император тратит мгновение, чтобы сориентироваться, и осознает: что-то пошло неправильно. Он стоит в огромном, искривленном помещении, всего с несколькими космодесантниками под началом. Терминаторы и Примархи отсутствуют. Он спрашивает себя, как это возможно. Мог Гор рассеять телепортационный луч? Он настолько силен?
Сумасшедшие голоса безумно бормочут внутри его черепа. В каменных стенах огромной комнаты замурованы тела. Их руки тянутся к нему, заключают его в каменные объятия. Император легко сбрасывает их. Его товарищи не так удачливы. Стучат болтеры, освещая ствольным пламенем то, как космодесантники пытаются отбиться от нападающих демонов.

Человек кричит, пока его затягивает в темные и склизкие стены. Когда он пропадает, рябь разбегается из точки его исчезновения. Меч Императора делает выпады, отсекая конечности, освобождая пойманных космодесантников. Император взывает к своим психическим силам. Нимб сверкает вокруг его головы, пока он высвобождает свою мощь. Разрушение приливной волной продирается сквозь демонов, оставляя его людей нетронутыми.
Император сканирует пространство, разыскивая Примархов, но стены линейной баржи сопротивляются его мысленному взору. Он жестом призывает уцелевших космодесантников следовать за ним.
Они бредут по кораблю, искаженному до полной неузнаваемости искривляющей властью Хаоса. Огромные двери-сфинктеры растянуты по стенам из камня, похожего на плоть. Просвечивающие вены несут реки крови вдоль трактов в полу. Ковры слизи покрывают дорогу из языков.
Крылатые и искаженные существа, которые однажды могли быть людьми, пролетают сквозь арки из костей и садятся на выступы из ребер. Космодесантники сглатывают в ужасе. Император старается успокоить их, психически вытягивая из них боязнь этого жуткого места. Он все время сканирует окружающее, отмечая след Гора. Теперь он знает, природу договора, который заключил Магистр Войны, и страшные последствия его победы.
Они минуют ямы, зияющие как блестящие глотки в полу, проходят сквозь эхо ударов далекого гигантского сердца. Их обдают водопады зловонной желтой жидкости, которая каскадами низвергается с изломов выеденного хряща. Иногда они слышат оружейную стрельбу, но когда они прибывают на место, не находят никого.
Мгла радужных испарений дрейфует в их поле зрения, заслоняя коридоры плотоядного камня. Тучи насекомых роятся на их лицевых пластинах и забивают воздухоотводы. Они переключаются на внутреннюю кислородную подачу.
Они попадают в засады, устроенные суетливыми череполикими существами в доспехах космодесантников. Они отбивают орды мутировавших зверей. Один за другим они гибнут. В конце Император остается в одиночестве. Тогда и только тогда ему позволено войти в аудиторию Гора.
Магистр Войны стоит, попирая переломанное тело ангела. Позади него истерзанная Земля заполняет иллюминатор - игрушка для Гора, чтобы схватить ее одной когтистой рукой. Повсюду лежат тела перебитых космодесантников.
Лицо Гора мерцает кровавым внутренним светом, он говорит:
- Бедный Сангвиний. Я предложил ему власть при новом порядке. Он мог бы сесть по правую руку от бога. Увы, он выбрал проигравшую сторону.
Император стоит, пригвожденный к месту, пытаясь выдавить примерзшие к языку слова. В конце концов, он может только прошептать:
- Почему?
Звонко раздается безумный хохот.
- Почему? Ты спрашиваешь меня, почему? Неужели все эти тысячелетия не научили тебя ничему? Слабый дурак, твоя робость не дала тебе обуздать силы Хаоса. Ты избегал величайшей власти. Я сковал ее своей волей и поведу человечество в новую эпоху. Я, Гор, Повелитель Хаоса!
Император смотрит на бывшего друга и качает головой. Он видит западню, в которую попал Гор.
- Ни один человек не может повелевать Хаосом, - говорит он тихо. - Ты обманываешься. Ты слуга, а не повелитель.
Яростный взгляд преображает Магистра Войны. Он вытягивает руку, и пучок силы вырывается вперед. Император кричит, пока агония корежит тело.
- Ощути истинную природу моей мощи, и скажи, что я обманываюсь, - рычит Гор голосом разгневанного бога.
Капли пота выступают на лбу Императора, он укрепляет себя против боли.
- Ты обманываешься, - молвит он.
Гор повторяет жест, и струи чистого яда стремятся по венам Императора.
- Я позволил прийти тебе сюда, старый друг, чтобы ты мог узреть мой триумф. Преклони колени предо мной, и я пощажу тебя. Признай нового повелителя человечества.
Отчаянно, Император призывает свою силу и делает выпад. Молния проскакивает между бойцами. Запах озона наполняет воздух. Император прыгает вперед с воздетым мечом. Под скрежет скрещивающегося оружия в битву вступает каждый уровень: физический, духовный и психический.
Потоки силы мелькают, когда в битве сходятся смертные боги, и судьба галактики балансирует от каждого удара. Рунический меч и когтистая перчатка звенят друг о друга, звук этот походит на гром. Высвобождаются силы, способные сровнять целые планеты.
Гор ударом тыльной стороной перчатки отправляет Императора сквозь каменную переборку. Контрвыпад вырывает поддерживающую колонну из потолка, но Гор пригибается.
Император слышит, как в варпе воют силы Хаоса, насыщая свою пешку еще большей силой. Повелитель Человечества стоит один против их общей мощи и знает, что проигрывает. Каким-то образом он не может ударить в полную силу по Магистру Войны. Гор не выказывает такого ограничения.
Когти перчатки прорезают доспехи Императора, как если бы это была рубашка, проходят сквозь плоть и кость. Император отвечает психическим ударом, предназначенным разрушить нервную систему Гора. Гор смеется, отклоняя удар.
Его перчатка хватает Императора за горло, отворяя яремную вену и дыхательное горло. Другой удар рассекает сухожилия запястья, вынуждая меч выпасть из бесчувственных пальцев.
Безумный смех эхом кружит по комнате. Гор играючи ломает несколько ребер. Шквал энергии обрушивается на лицо Императора, по пути расплавляя плоть, взрывает глазное яблоко, поджигает волосы. Император еле сдерживает стон, удивляясь, как он может проигрывать. Чернота грозит поглотить его.
Гор хватает его запястье, дробя кости в щепки. Кровь толчками выплескивается из горла Императора. Гор поднимает своего врага высоко над головой и обрушивает на колено, ломая спину.
На секунду Император ведает только тьму, затем вспышка агонии возвращает его в сознание; Гор вырывает его руку из сустава. Магистр Войны завывает с торжеством зверя.
Внезапно избиение останавливается. Своим здоровым глазом Император видит, как одинокий терминатор вошел в комнату. Космодесантник бросается в атаку на Магистра Войны, его штормболтер пылает. Гор глядит на него и смеется. На мгновение он замирает, торжествуя, позволяя космодесантнику увидеть, что он сделал с его Императором.
Император знает, что произойдет дальше, видит злорадство на лице Гора. Не осталось ни следа от его друга. Есть только демон, движимый безумной яростью разрушения.
Гор обращает свой огненный взгляд на терминатора, и плоть космодесантника отслаивается, обнажая скелет, затем и он пропадает, превратившись в прах.
Император осознает ловушку, расставленную для него. Он сдерживал себя, пытаясь не навредить тому, кто был для него как сын. Теперь он видит, что и следа не осталось от верного товарища. Он знает, что должен остановить это подобие былого друга и воздать за павшего терминатора. Он ударит одним смертельным махом. У него не будет иного шанса.
Он собирает каждую частичку своей мощи, фокусирует ее в могучий пучок чистой силы, более когерентной, чем лазер, более разрушительной, чем взрывающееся солнце. Он целится в Гора копьем энергии, предназначенным сердцу безумца. Гор чувствует прилив энергии и оборачивается к Императору, на лице взгляд, полный ужаса.
Император пускается в полет. Он поражает Магистра Войны. Гор вскрикивает, скручиваясь и извиваясь в колоссальной агонии, когда на него изливается разрушение. Он беспорядочно пытается противопоставить что-нибудь смертельному удару Императора, но его борьба становится все более жалкой, по мере того, как над ним разыгрываются силы смерти.
Движимый всей силой своей боли и ненависти Император завещает Гору смерть. Он чувствует, как силы Хаоса отступают, расставаясь со своей пешкой. Разум возвращается к Магистру Войны. Император видит, как осознание содеянных зверств, мерцая, бежит по лицу Гора. Это блестят слезы.
Гор освобожден, но Император знает, что умирает сам, и что силы Хаоса могут вновь овладеть Магистром Войны, но его не будет, чтобы остановить их. Он не может принять такой риск. Гор должен умереть. Но еще на секунду, вглядываясь в лицо старого друга, он колеблется, не в силах свершить деяние. Тогда он думает о том, что бойня, еще продолжающаяся снаружи, может длиться вечно. Внутри него крепнет решимость.
Он изгоняет все милосердие и сочувствие из своего разума, отрешается от всей памяти о дружбе, товариществе и любви. Его взгляд встречается с Гором, в глазах последнего читается понимание. Затем, с холодным полным осознанием того, что он делает, Император уничтожает Магистра Войны.
Рогал Дорн входит в зал. Ужас наполняет его, когда он видит изувеченное тело Императора и ссохшуюся шелуху внутри доспехов Магистра Войны. Он проклинает себя за то, что слишком долго пробивался через хаотические орды. Он понимает теперь, почему их атаки прекратились, и почему корабль возвращается в норму.
Он бросается в сторону Императора, улавливая слабый пульс жизни. Возможно, еще есть надежда. Возможно, правитель Империума может жить. Дорн сделает все от него зависящее, чтобы осуществить это.

... Император велел своим верным примархам ждать во дворце его возвращения с боевой баржи Гора. Дорн и Сангвиний этого не одобрили. Возможно, в первый и последний раз они отказались подчиниться приказу своего господина.
Первым заговорил Сангвиний.
- Милорд, я не буду здесь сидеть, сложа руки, пока вы подвергаетесь опасности на корабле Гора. Хотя я ослабел после битвы с великим демоном, у меня все еще достаточно сил, чтобы помочь вам. Мой меч будет на вашей стороне.
Дорн был таким же непреклонным.
- Чего бы мы здесь ни достигли, это окажется бесполезным, если вы погибнете. Я просто не позволю вам сделать это в одиночку. Предатель коварен, и вы должны получить всю защиту, которую мы можем предложить. На тот случай, если у него в запасе еще есть пара трюков.
- Очень хорошо, вы оба сопровождаете меня! - сказал Император. - Но знайте, что моя способность предвидеть будущее ослабела, я не могу сказать, как все это закончится. Я верю, что это единственный шанс встретиться с Гором и покончить с его безумием. Смерть идет за "Духом мщения" - это я знаю точно. Может, Магистр Войны обречен, но его голод огромен и я сомневаюсь, что мы все вернемся....
... Что-то было не так – это Дорн понял сразу. Он телепортировался на одну из нижних палуб большой боевой баржи, которая была флагманом Гора. Но Императора с ним не было. Как не было и Ангела Сангвиния. Вокруг него занимали оборонительные позиции Кустодианские Стражи, верные телохранители Императора.
- Что случилось? – спросил один из них Дорна. – Где Император?
- Кажется, нас провели. Гор использовал какую-то мерзкую магию, чтобы разделить нас, - ответил примарх и добавил. – Мы должны найти Императора любой ценой, и сделать это надо быстро.
Не успело прозвучать последнее слово, как маленький отряд был атакован. Из лабиринтов, проходов и кают «Духа мщения» на воинов-лоялистов набросились бесчисленные орды. Таких существ ни Дорн, ни кустодианцы раньше не видели. Мутанты, чудовища и до неузнаваемости изменившиеся космодесантники стреляли, пронзали и разрывали когтями попавшихся на их пути людей. Воздух наполнился пламенем и криками, выстрелы разрывали броню, когти раздирали плоть под доспехами.
Нападавшие легко сокрушили бы и уничтожили обычных солдат, но кустодианцы продолжали сражаться, даже после гибели нескольких своих братьев. Под командованием примарха Дорна отряд лоялистов был неутомим. Они скашивали нападающих болтерными зарядами, силовыми клинками и своей силой воли. В этой огненной буре были убиты сотни. Орда Хаоса была не просто остановлена храброй обороной и свирепостью Кустодианских Стражей – она была разбита наголову.
Когда враги отступили, Дорн приказал кустодианцам двигаться вперед. Они должны были найти Императора, а драгоценное время уходило, минута за минутой. Лоялисты направились вглубь пропитанного зловонием корабля. На каждом повороте они подвергались нападению свежих вражеских сил и каждый раз успешно отбивались. Как будто сам корабль ополчился против них: из стен появлялись отравленные щупальца, из чешуйчатых пор вылетали шипы, а из вентиляционных отверстий клубился ядовитый дым. Погибло еще несколько кустодианцев, но Дорн и Стражи продолжали пробиваться к своей цели.
Казалось, они сражались целую вечность. Но неожиданно все прекратилось, и корабль затих. Рогал Дорн и уцелевшие кустодианцы в отчаянии бросились в командный центр «Духа мщения», большой отсек, где сражались Гор и Император.
Войдя в зал, Дорн увидел изувеченное тело Императора, высохшие останки внутри доспехов Магистра Войны и ужаснулся. Он проклинал себя за то, что так долго пробивался через полчища Хаоса. Теперь примарх Имперских Кулаков понял, почему прекратились атаки, а на корабле воцарился покой. Гор был мертв, он думал, он надеялся, тот должен был быть мертвым; о другом исходе Рогал Дорн не мог заставить себя думать. Но Император – что с ним?
- Он жив? Наш господин, он жив?! – воскликнули кустодианцы, бросаясь к Императору.
Мгновение Дорн колебался. Он не знал, что делать, если его любимый повелитель и отец был мертв. Без него мир для примарха превратился бы в место тьмы и отчаяния. Окружившие своего павшего повелителя кустодианцы хранили молчание и не скрывали слез печали и ярости.
- Наш повелитель еще жив! – неожиданно выдохнул один Страж. – Хотя его дыхание неглубоко, а сердце бьется слабо.
Дорн взял себя в руки и подошел к Императору.
- Милорд, какими будут ваши приказы? – тихо спросил он.
Голос Императора был слаб и полон боли.
- Трон... Золотой Трон... Доставь меня туда сейчас же!
Дорн активировал свой телепортационный передатчик. Два кустодианца осторожно подняли Императора, и телепортационный луч перенес всех обратно во Дворец. Там их уже ждал Джагатай-хан. Примарх был измазан кровью и грязью, его доспехи были погнуты и в нескольких местах разодраны. За пределами Дворца все еще шла битва, но шум постепенно стихал. Хан и Дорн обменялись быстрыми приветствиями. Дорн был мрачным; таким же стал Джагатай, когда увидел безжизненное тело Императора.
- Рогал, Дворец спасен, скорее всего, победу празднует вся Терра. Предатели поспешно отступили перед напором Кровавых Ангелов. Сейчас они бегут к своим кораблям, а их флот разбит... Что с Императором? - Хан боялся услышать ответ.
- Друг хан, Император все еще в опасности. Он в одиночку дрался с Архипредателем Гором, и хотя победил, сейчас он близок к смерти. Мы должны доставить его к Золотому Трону - это единственное, что может его спасти.
- Тогда не мешкаем. Сию минуту идем к Трону!
Они пришли прямиком к Золотому Трону, где сидел измученный и истощенный Малкадор. Вокруг иссушенного тела бывшего Сигиллита метались струи энергии, силовые разряды разрезали кабели и изоляционные трубки великой машины, с которой он был соединен. Малкадор был практически мертв, лишь ничтожная искорка жизни теплилась в нем и только сверхчеловеческая воля Сигиллита поддерживала ее.
- Как такой механизм может спасти Императора? Он скорее прикончит его! Поместить его туда - безумие! Этого нельзя делать! - воскликнул Примарх Белых Шрамов.
- Слово Императора - закон. Он приказал еще раз подключить его к машине - его Золотому Трону. Мы не знаем всех тайн этого артефакта, который Император создал собственными руками. И должны верить ему, как всегда верили, и поместить его туда. Немедленно! - Дорн был настойчив.
Ожидавшим техножрецам было приказано произвести замену. Тело Малкадора осторожно извлекли из внутренностей машины, и Император снова взошел на Золотой Трон - на это раз на веки вечные. Как только Малкадора отсоединили от машины, жизнь в нем угасла. Он умер, а его тело превратилось в прах, который рассыпался на каменном полу. В этот момент Император очнулся - как будто его разбудил громоподобный залп.
- Бедный, смелый Малкадор Герой... - заговорил он чуть слышным слабым голосом. - Он сохранил часть своей силы для меня. Это дало мне немного времени, чтобы отдать последние распоряжения вам. Если вы сделаете все, как я скажу, я не умру полностью. По крайней мере, выживет мой дух. Я получил тяжелые раны - более тяжелые, чем надеялся, но не такие тяжелые, как опасался. Мои силы псайкера вернутся, но тело никогда не восстановится. Больше я среди вас ходить не буду. Я навеки соединен с этой машиной. Мои верные телохранители и техники знают, что для этого требуется. Делайте так, как попросят они!
- Дорн и Джагатай, вам нужно многое сделать. Хотя голова змеи уничтожена, ее тело еще долго будет душить человечество. Вы и ваши верные братья должны сражаться дальше. Смойте позор предательства с наших звезд. Мы не должны предоставить разрушительным силам Хаоса такой шанс снова. Никогда.
- Теперь все идите. Свои обязанности вы знаете. Выполняйте их хорошо. У вселенной найдется еще немало ужасов для нас. Это не конец нашей битвы. Это только начало нашего крестового похода во спасение человечества. Будьте верными! Будьте сильными! Будьте бдительными!
Больше Император не говорил.

Когда двадцать Примархов Императора были рассеяны по галактике, один из них, как повествуют Стигийские Свитки, попал на мрачный и угрюмый мир, и упал прямо посреди поля сражения, на котором мертвые тела лежали на многие лиги вокруг. Эта планета называлась Барбарус, постоянно покрытая удушающим туманом, на горных вершинах которой правили повелители, имеющие фантастические силы и ужасающие аппетиты, в то время как поселения людей ютились в низинах, где атмосфера была не столь ядовита. Люди Барбаруса жили бесцветной жизнью крестьян, неустанно работая днем, под блеклым солнцем, которое практически никогда не пробивалось через туман и, дрожа по ночам, в страхе ожидая того, что может снизойти из тьмы свыше.
Величайший из повелителей стоял в триумфе на поле боя, наслаждаясь своей победой, до тех пор, пока тишина не была разорвана детским криком. Легенды гласят, что лорд шел по морю человеческих тел день и ночь, в своем скрипящем боевом доспехе, привлеченный криком ребенка. В первый момент он хотел прервать жизнь младенца, но простой человек не мог выжить в ядовитых высотах Барбаруса, не говоря уже о ребенке, который не просто выжил, а еще и кричал. Несколько долгих мгновений он смотрел на существо, которое выглядело как человек, но, несомненно, было чем-то большим; затем подобрал ребенка и унес его с места резни. Несмотря на все свои могучие темные силы, лорд не имел того, что обещало ему обладание этим ребенком - сына и наследника. Рожденному в смерти, на поле смерти, лорд дал сироте имя Мортарион: Дитя Смерти.
Лорд испытывал пределы возможностей своего воспитанника. Он точно определил, насколько высоко в ядовитом тумане может выжить дитя, и ниже этой линии воздвиг крепость из камня, и облицевал ее черным железом. Свою же крепость он перенес выше, на самую вершину Барбаруса, там, где туман и сам воздух был смертелен даже для сверхчеловека, Примарха. Мортарион рос в окружении странного и мрачного мира, в цитадели из сырого серого камня и чугунных заборов, где сам воздух был смертью, а солнце не более, чем тусклое пятно в небе. Это был мир, в котором многочисленные повелители вели вечную войну, возглавляя армии големов из сшитых вместе тел мертвецов, и существ, способных менять свою форму, которые были скорее чудовищами, нежели людьми. Для того чтобы выжить Мортарион должен был учиться у своего повелителя, он жадно поглощал знания: от боевой доктрины до древних секретов, от создания различных приспособлений до стратегических хитростей. Он рос и взрослел, воспитываемый своим мрачным окружением. И, тем не менее, он оставался Примархом, сыном Императора, стойким к ядовитому туману гор, несмотря на отсутствие солнца, и должного пропитания. Мортарион обладал острым как бритва умом, который рождал вопросы, на которые не желал отвечать его повелитель.
Все чаще и чаще его вопросы кружились вокруг странных существ, которые жили в долинах ниже ядовитого тумана, и на которых лорды охотились ради тел для оживления или обреченных на вечные муки жертв. Его господин держал Мортариона как можно дальше от человеческих поселений, настолько, насколько только мог, но сам факт недоступности подкармливал его растущее любопытство. И, наконец, настал день, когда Мортарион более был не в силах стерпеть. Он сбежал из своей темницы через подземелья. И последнее что он слышал, впускаясь вниз с гор, был голос повелителя, единственного отца, которого он знал, который кричал в миазматической тьме с высоких зубчатых стен крепости, отказываясь от Примарха из-за его предательства, и предупреждал, что возвращение Мортариона будет означать смерть.
Спуск с гор был для Мортариона облегчением: в первый раз его легкие наполнялись воздухом свободным от яда. Он ощущал ароматы готовящейся пищи, свежескошенной травы, слышал голоса, не замутненные туманом, и впервые слышал смех. Молодой Примарх понял, что оказался среди своих близких, и что "хрупкая добыча", как называли людей повелители наверху, были его собственным народом. И одновременно с этим пониманием пришел гнев. Он твердо решил принести обитателям низин справедливость, которую столь долго отнимали у них темные силы обитающие наверху.
Принятие Мортариона среди людей низин не было простым. Несмотря на то, что он видел в них собратьев, для них он немногим отличался от чудовищ наверху. Возвышающийся над ними всеми, бледный и мрачный, с пустыми, белесыми глазами, он был похож на все те страхи, что сходили к селянам по ночам. Он видел, что внушает ужас почти всем. Они рассматривали его с подозрением и опасением. Это больно ранило молодого Примарха, но он принял это, используя свою огромную силу для работ на полях по сбору скудного урожая, уверенный в том, что возможность показать себя еще появится. И когда спустились сумерки, он был готов.
Из темноты пришли волочащиеся твари. Младший из лордов пришел в поселение, ведя своих рабов, которые с тихой, безжалостной силой собирали и уносили все что могли, для темных целей своего повелителя. Крестьяне сражались как могли, факелами и сельскохозяйственными инструментами, переделанными в неказистое оружие. Они осознавали всю бесплодность своих усилий, и знали, чем все это закончится. И тогда среди них встал Мортарион с огромной двуручной косой, использовавшейся для сбора урожая. Он врезался в ряды врагов со всей рожденной гневом силой и многих уничтожил, заставив остальных бежать за пределы деревни. Лорд улыбался, смотря на то, как к нему приближается Мортарион, и отступил в ядовитые гущи тумана, куда, как он знал, мятежные люди не смогут за ним последовать. Он все еще улыбался, когда Мортарион настиг его в ядовитых парах, и востребовал мести за "хрупкую добычу" внизу. С тех пор место Мортариона среди жителей низин никогда не подвергалось сомнению.
Когда Мортарион стал старше, он научил людей Барбаруса всему, что он знал о войне. Слово о его деяниях быстро распространялось, и многие приходили к нему учиться. Медленно, но неотвратимо, деревни становились укрепленными цитаделями, а деревенские жители действенными защитниками. В конце концов, Мортарион стал путешествовать по землям своего народа, обучая, тренируя, а при необходимости и защищая поселенцев. Но окончательная победа всегда ускользала из рук Мортариона: темные силы в любой момент могли отступить под неприступную защиту ядовитых туманов. Его люди могли вести лишь оборонительную войну, и такое положение следовало изменить.
Мортарион выбрал самых сильных, живучих и стойких жителей Барбаруса, и сформировал из них небольшие подразделения, которые обучал сам, преподавая уроки не только защиты, но и нападения. Кузнецы, по его заказу, ковали не только оружие, но и специальные доспехи, которые он вместе с лучшими ремесленниками разработал, чтобы они помогли выжить в ядовитом тумане не только Мортариону, но и его последователям.
Монография инквизитора Мендикофа, Катафракт Смерти (Кольчуга Смерти), рассказывает о ныне всем известном результате всех этих приготовлений. Когда один из повелителей в очередной раз спустился с гор, он был отброшен силами жителей деревни, и когда начал отступать в ядовитые вершины Барбаруса, Мортарион и его свита воинов, оснащенная примитивными фильтрующими шлангами и дыхательными устройствами, последовали за ним. Впервые на памяти живых добыча принесла смерть в само царство смерти, уничтожив повелителя и вырезав всю его армию. Мортарион непрерывно работал над усовершенствованием аппаратов дыхания, и его армия, теперь известная как Гвардия Смерти, проводила кампании все выше и выше в горах, встречаясь со все более ядовитым мором. Постоянный контакт с высокими дозами токсинов придавал Гвардии Смерти все больший иммунитет к ядам Барбаруса, и в этом они стали походить на своего создателя и чемпиона.
Только самые высокие и ядовитые вершины были недоступны для Мортариона и его гвардейцев, и после нескольких месяцев непрерывной войны в ядовитых глубинах, только один лорд остался в живых, тот, которого Мортарион прекрасно знал. Концентрация ядов на вершине этого повелителя была столь велика, что была смертельна даже для Мортариона, и он вместе со своими гвардейцами отступил. Но по возвращении, он обнаружил, что мир снова вышел из-под его контроля.
Вернувшись вместе со своими собратьями-воинами, Мортарион обнаружил, что деревня полна жизнью, как никогда ранее. У всех на устах было прибытие чужака, обладающего огромным могуществом, который обещал спасение. Настроение Примарха омрачилось. Всю свою жизнь он шел к этой победе, и теперь прибытие чужака, с неизвестными намерениями, который мог украсть у него его победу и его триумф, ему совершенно не нравилось.
Рассказчики повествуют о том, что когда Мортарион распахнул дверь в главный зал поселения, он увидел сидящего за банкетным столом, чужака, который был во всем противоположен ему. Там где он был бледен и мрачен, чужак был цветущим, его кожа имела бронзовый цвет, а тело его было примером совершенства. Люди приветствовали Мортариона с большим энтузиазмом. Несмотря на те изменения, которые претерпел Мортарион под действием ядов Барбаруса, то родство, которое было между ним и чужаком, было заметно всем. Он приветствовал чужака с плохо скрытой враждебностью, которая быстро переросла в откровенную ярость, когда он узнал о его намерениях. Старейшины говорили ему о том, что чужак предлагает место в расширяющемся звездном братстве человечества, и избавление от угрозы с вершин. Мортарион почувствовал, что момент его величайшего триумфа ускользает он него. Сжимая рукоятку своей двуручной боевой косы так, что побелели костяшки пальцев, он заявил что ему и его Гвардии Смерти не нужна помощь, чтобы закончить их поиски правосудия.
Говорится о том, что чужак спокойно бросил вызов утверждению молодого Примарха, указав на то, что он и его гвардейцы уже один раз не смогли достичь вершины, и затем бросил перчатку. Если Мортарион сможет победить оставшегося повелителя в одиночку, то чужак пообещал покинуть Барбарус и предоставить его своей судьбе. Если же он потерпит поражение, то Мортарион должен будет присоединиться к Империуму Человечества и дать клятву вечной верности ему.
Несмотря на протесты гвардейцев, Мортарион сказал, что он в одиночку уничтожит последнего повелителя, которого он ранее называл отцом. Если он и знал о том, что не сможет выжить на самой вершине Барбаруса, то не показал и виду. Он неумолимо карабкался вверх, движимый желанием сойтись лицом к лицу со своим бывшим господином, и призвать правосудие на голову лорда. Но несомненно, главной причиной такого упрямства было желание доказать чужаку свою правоту и показать свою силу.
Поединок, который должен быть случится, был беспощадно короток. Мортарион, задыхающийся от ядовитого газа, ибо его дыхательные механизмы начали гнить в ядовитой атмосфере, шатаясь, подошел к вратам цитадели, и вызвал повелителя на бой. Последнее что он видел, перед тем как впасть в беспамятство, это фигуру Повелителя Барбаруса, который шел к нему, чтобы исполненить обещание, данное Мортариону при его бегстве. И тогда чужак встал между ними, не страшась ядовитого тумана, и поверг повелителя одним ударом сияющего меча.
Мортарион сдержал свою клятву. Когда он пришел в себя, он опустился на одно колено и принес чужаку вечную клятву верности, за себя и свою Гвардию Смерти. Только тогда чужак явил свое истинное лицо Императора Человечества и истинного отца Мортариона и поведал о службе, которую он потребует от юного Примарха: командование Четырнадцатым Легионом Адептус Астартес.
"Либрам Примарис", "Книга Примархов", повествует о том, как Мортарион и его личная Гвардия Смерти принесли свойственную им неуемность, безжалостность и стойкость в Легион, появившийся из его геносемени и принявший название его личной свиты. Сила Легиона была познана всеми в Империуме сразу после того, как Мортарион занял свое место во его главе, но он никогда не мыслил свое места в Империуме за пределами поля боя. Мортарион был мрачным Примархом, который был зациклен на уничтожении всех угнетателей галактики. Дружелюбность других Примархов была чужда ему. "Теневой Журнал" Балерофона, библиария Темных Ангелов, рассказывает о том, что только в двух собратьях-примархах нашел он родственные души: в Ночном Призраке, устрашающем Примархе Повелителей Ночи, и в Хорусе, Главнокомандующем Империума и правой руке Императора. Хорус более всех других ценил Гвардию Смерти. Он часто располагал гвардейцев в центре боевой линии Имперских войск, рассчитывая, и не без основания, на то, что силы врага разобьются о непоколебимую стену Гвардии, и их можно будет добить ударом с флангов. Вместе с Лунными Волками Хоруса и Повелителями Ночи Ночного Призрака, гвардейцы составляли беспощадно эффективную комбинацию.
В харизматическом Главнокомандующем Мортарион нашел наставника, который, казалось, понимал его цели и методы. Столь близкими были отношения Мортариона, что сразу два Примарха, Робаут Жиллиман, Примарх Ультрадесанта, и Коракс, Примарх Гвардии Ворона, пришли к Императору со своим сомнениями в лояльности Мортариона Императору. Его история об обретении верности Императору через собственную неудачу была широко известна, и те, кто знал Мортариона догадывались, что это гложет его. Император ответил тогда, что не имеет причин сомневаться в своем сыне, и верность Хорусу фактически означает верность Императору.
В этом смысле Император не мог ошибаться более...

Ветеран множества успешных крестовых походов, капеллан Гримальдус вышел из Братства Меча своего маршала, и после Битвы Огня и Крови был посвящен в таинства Затворничества. Такова была его вера и преданность Императору, что капелланы отметили в молодом Гримальдусе задатки могущественного воина-жреца. Принеся обеты пред разбитым Мечем Дорна на борту "Вечного Крестоносца", Гримальдус оправдал надежды капелланов, фанатично направляя Черных Храмовников в гуще битвы, получив множество тяжелых ранений в пылу сражения, но не уступив противнику ни на йоту. После столетия самоотверженного служения, Гримальдус был возведен в сан Реклюзиарха и вместе с Верховным Маршалом Хелбрехтом отправился на раздираемый войной мир, Армагеддон.
Три крестовых похода Черных Храмовников прибыли на Армагеддон и, под руководством Хелбрехта, высадились там, где битвы обещали быть наиболее яростными. Верховный Маршал отдал приказ Гримальдусу возглавить один из крестовых походов и отправиться на освобождение улья Адский Предел, осажденного тысячами орков, что заполонили улей после внезапной атаки флота подводных транспортов, прибывших со стороны скованных льдом Мертвых Земель на юге. Одним из главных бастионов сопротивления стал Храм Императора Вознесенного, обширная базилика, выстроенная на Армагеддоне еще в первые дни колонизации. Несметная орда орков безрезультатно штурмовала базилику на протяжении двух месяцев, пока, наконец, зеленокожим не удалось прорваться в пределы храма, грабя и круша бесценные священные реликвии. Ополченцы и подразделения Имперской Гвардии были вынуждены отступить, но Черные Храмовники не дрогнули, и Гримальдус проревел свой ныне знаменитый клич: "Я вырыл себе могилу в этом месте и выйду победителем, либо погибну!"
Подобный героизм укрепил дух отступавших защитников, обернув отступление в сокрушительную контратаку на позиции орков. Битва переросла в кровавую бойню, разразившуюся в самом сердце храма и затихшую лишь после того, как здание обрушилось в урагане огня и обломков. Казалось, все было потеряно, когда сутки спустя, окровавленный, но все такой же несгибаемый, капеллан Гримальдус выполз из под руин, неся на себе последние уцелевшие реликвии храма, дав обет, что никто не забудет жизни, потерянные на Армагеддоне.
Апотекарии, осматривавшие раны Гримальдуса, объясняли спасение капеллана не иначе как чудом, ведь он был единственным кто смог выбраться из под обломков рухнувшего здания. По наступлении Сезона Огня, Гримальдусу был пожалован титул "Герой Адского Предела", то была высочайшая честь, которую только могли оказать капеллану обитатели Улья.
И по сей день Гримальдус ведет в бой Черных Храмовников, сопровождаемый тремя сервиторами-кенобитами, несущими три последние реликвии из уничтоженного Храма Императора Вознесенного - колонну главного алтаря, стяг Императора Побеждающего, и священную воду Просвещения.

Свита Иноков.

Гримальдуса сопровождают три Мо­литвенных Сервитора, которые несут святые реликвии, оставшиеся после разрушения Хра­ма Вознесения Импе­ратора из улья Адский Залив. Они несут: колон­ну из Основного Алта­ря, остатки Стяга Импе­ратора-Победителя и святую воду из Купели Одухотворения.

«Жизнь твоя принадлежит Императору, распорядись ею с верой в сердце».

Не смотря на то, что Дреды сильно различаются формой и размерами, они всегда олицетворяют три главных идеала Орочьей войны, являясь большими, стрелючими и топтучими. Они с грохотом и лязгом шагают на врага, размахивая руками, в предвкушении скорого кровопролития возбуждённо щёлкая силовыми ножницами и расстреливая вражеские позиции из крупнокалиберных пушек.
Мечтающий быстро добиться власти Орк часто делает ужасную ошибку, добовольно соглашаясь стать пилотом Смертодреда. Он думает, что, когда будет управлять огромной металлической машиной, ощетинившейся смертоносными пушками, никто не сможет встать на пути его амбиций. Однако вскоре он понимает, что у состояния перманентного заключения внутри металлической банки есть одно неудобство – перманентное заключение внутри металлической банки. Это немножко сводит нового пилота Дреда с ума, и поэтому все новые Смертодреды сначала должны проходить «обкатку», часто – за счёт любых находящихся по близости зданий.
Болебои играют важную роль в любой банде, включающей Дредов. Пилоты Смертодредов должны быть подключены к своим машинам, у Меков нет хирургических навыков, и только у болебоев есть нужное ноу-хау, чтобы воткнуть провода в приблизительно правильные участки мозга пилота. Нельзя просто воткнуть пилота внутрь Дреда и надеяться на лучшее (хотя это не значит, что так не пробовали делать). В перспективе Смертодред и его пилот нуждаются в регулярном медицинском обслуживании, так как провода в пылу сражения часто выскакивают из мозга пилота.
Несмотря на всё это, Дреды составляют чрезвычайно могущественную часть армии Орков. Их сопящие, поршневые руки могут порвать человека на части или пробить бронированную стену, часто в то же самое время. Дред может безнаказанно наброситься на подразделение врага и начать кромсать его своими силовыми клешнями и циркулярными пилами, пока удары его жертв будут бессильно отскакивать от его толстой брони. Пилоты Смертодредов наслаждаются, разрушая и убивая всё, до чего могут дотянуться, давая выход ярости, вызываемой их заключением, и крича «Вааагх!» через динамики своих Дредов. По мере того как новый пилот акклиматизируется, этот гнев потихоньку выкипает, снижаясь до нормального уровня Орочьей кровожадности. Однако пилот Смертодреда воспользуется любой возможностью, чтобы продемонстрировать смертоносность своего нового металлического тела, хотя бы для того, чтобы компенсировать своё расстройство от того, что еду ему приходится есть через трубочку.