Император защищает . Да осветит Его свет все тёмные углы , где таятся еретики , да выжгет пламя Его мерзких выродков ксеносов , и да оградит Он нас от мутантов . Каждому свое.
Да вроде тут был, просто писать особо не о чем было.
Асторат Мрачный
Сей воитель – Верховный Капеллан Кровавых Ангелов и Спаситель Заблудших. В ордене нет должности более чтимой и ненавистной. Чтимой за тяжелую, но необходимую ношу Астората, а ненавистной потому, что она навеки запятнала его кровью боевых братьев.
Призвание Астората – находить среди Отпрысков Сангвиния тех, чьи души забрал Черный Гнев, а ментальное вырождение столь сильно, что даже смерть в битве больше невозможна. Нашедший добычу капеллан обрывает жизнь заблудшего брата одним могучим ударом по шее, чтобы преодолеть дарованную Черным Гневом дьявольскую живучесть. Несомненно, что для проклятых это дар и проявление милосердия. Но рядом с Асторатом ни один боевой брат не чувствует себя спокойно, ибо все знают, что удар страшного топора может стать последним, что они ощутят.
Долг часто приводит капеллана к наследникам ордена, хотя официально он ограничивается Кровавыми Ангелами. Давным давно было решено, что будет лучше, если эту ужасную обязанность будет исполнять один боевой брат, чего было достаточно до сих пор. Посему Асторат скитается меж звезд в поисках тех, кто нуждается в благословенном забвении.
Постороннему наблюдателю может показаться, что само присутствие капеллана разжигает разрушительный огонь Черного Гнева. Ведь там, где находится Асторат, безумие более распространено, а даже ещё вменяемые Кровавые Ангелы словно дичают. Но истина прямо противоположна.
Асторат ощущает вырождающее начало Черного Гнева, прежде чем тот станет заметным любой другой душе – даже своей жертве. Отдельные несчастья эхом отдаются в разуме Спасителя Заблудших подобно предрекающим гибель нотам и усиливаются, когда Черный Гнев охватывает других боевых братьев. Расстояние не может приглушить эту печальную симфонию. Не важно, сражаются ли жертвы на Армагеддоне или в Ультрамаре – Асторат чувствует их и идет туда, куда зовет долг.
Именно поэтому Спаситель Заблудших стал истинным Ангелом Смерти, разрушительной легендой наследников Кровавых Ангелов и их противников. Всюду, где шагает Асторат, врага поджидает не только его ярость, но и бешеная атака космодесантников, заблудших в сумраке теней Черного Гнева. Скорбь Астората об обреченных братьях лишь питает решимость обеспечить им уход в посмертие с последней великой победой. Поэтому капеллан сражается, словно одержимый, и верит в то, что его дары смерти и спасения не отринут...
Сегодня день их примарха . IX. Ангел Сангвиний. Его благодетель – Самопожертвование. Император не пожалел своей жизни ради нас! Сангвиний не жалел себя, даже перед лицом смерти. В этот день Император поощряет поступки ради других, подумай об окружающих и приложи свои усилия, чтобы помочь им.
Добавлено (09.12.2013, 15:50) --------------------------------------------- Кто на гибель идет не боясь, не таясь; Кто предателям смотрит в глаза, не стыдясь; Кто пылает огнем самых ярких светил; Кто великой любви дивный дар сохранил; Кто не сдался судьбе; кто дошел до конца; Кто был верен присяге, не бросив отца. Тот, кто чувствуя боль и желание жить Умирая, отступников может простить; Кто жестоко сражаясь в последнем бою Все же смог сохранить человечность свою; Кто, о славе забыв, скромен, честен и смел; Кто идя на войну, той войны не хотел Тот покой обретет после смерти. В веках Своим именем сея надежду и страх. Страх для тех, кто остался на той стороне, Кто в тщеславии мрак взял на службу себе. Но дух ангела зорко за нами следит И надежды огонь вечный все же горит.
— Не глупи, брат, — добавил Дорн, положив руку на плечо Кораксу. Гвардеец Ворона вырвался из хватки. — Я — примарх Гвардии Ворона, сын Императора! — выкрикнул Коракс. — Это мое право! Отведите меня к Императору немедленно, или я сам найду его. Дорн с нерешительным выражением встретился с ним взглядом, и его рука предупреждающе упала на рукоять цепного меча. — Довольно! Я не потерплю склок в моем дворце. Коракс и Дорн одновременно уставились на Малькадора. Внезапно обычный старческий шепот Сигиллита куда-то пропал, его голос теперь был глубоким и звучным. Глаза Малькадора сияли золотом, а лицо представляло собой маску блаженной радости. Его губы опять зашевелились, словно независимо от прочих мышц лица, и регент поднял старческую руку, окруженную мерцающей аурой. — Мой Император! — Дорн упал на колено и склонил голову. — Прошу прощения, что стал причиной конфликта. — А ты не разделяешь стыд брата? — заговорил голос устами Малькадора, когда золотые глаза Сигиллита повернулись к примарху Гвардии Ворона. — Прошу прощения, отец, — сказал Коракс, опустившись рядом с Дорном. Тело Малькадора подалось вперед и опустило руку на голову примарха. — Внимай моей мудрости. Разум Коракса окутали свет и тепло.
В один миг Коракс мельком увидел огромный зал. Помещение было заполнено техникой: от оборудования с тысячами циферблатов и датчиков по полу и стенам тянулись трубки и кабеля. Воздух пах озоном, из-за гула генераторов дрожал пол. Трансформаторы потрескивали от энергии, в дальних тенях громыхали поршни. Среди мельтешения света и тьмы Коракс увидел сотни одетых в мантии фигур, которые следили за работой техники. Он заметил частично механизированные лица под красными капюшонами и торчащие из алых рукавов конечности из металла и проводов. Коракс узрел все это за один удар сердца, а затем его взгляд упал на странную, но величественную конструкцию в центре зала. Это было циклопических размеров возвышение, которое протянулось до дальней стены, закованное в золото, отражавшее блеск тысячи окружавших его огоньков, и покрытое серебристыми схемами. Возвышение было соединено с расположенным рядом оборудованием десятками кабелей и труб, его поверхность гудела от электричества. В основании располагались двери, достаточно большие, чтобы мог проехать танк или даже пройти разведывательный титан Механикум. Но взгляд примарха приковало не это. Верхняя часть конструкции представляла собой невероятных размеров трон, окруженный искрящейся проводкой и пульсирующими энергетическими полями. На троне в золотых доспехах восседал Император, склонив голову и крепко зажмурив глаза в чрезвычайной концентрации. По его коже текли волны пурпурно-синей энергии, на нахмуренном лбу танцевали миниатюрные бури с молниями. По челу Императора вдруг потекла единственная капля сверкающего пота и золотом слетела со щеки. Челюсти Императора были крепко стиснуты то ли от усилий, то ли от боли. Примарх никогда прежде не видел своего отца в подобном состоянии, и на мгновение не на шутку встревожился за него. Затем зал исчез, и вместо него возник залитый светом пейзаж. Казалось, он существовал в безвременье, сотканный из одного лишь света. В самом центре слепящего сияния, как и прежде, находился Император, хотя сейчас он восседал на полыхающем всплесками энергии троне из золота. На спинке трона сидел гигантский двуглавый орел, взиравший на Коракса рубиновыми глазами. На этот раз лицо Императора было спокойным, без признаков напряжения, замеченных примархом ранее. Казалось, Повелитель человечества медитировал. — Отец, мой Император, это я, Корвус, — позвал он, опустившись на колено. — Если ты слышишь, пожалуйста, внемли мне. Мой легион почти уничтожен, а враги становятся сильнее день ото дня. Дай мне знать, чего ты хочешь от меня. Мое сердце жаждет нанести ответный удар по предателям, пролить их кровь, так же как они пролили мою. Все, чего я прошу, — это твоего благословения на то, чтобы пойти войной на врагов с правотой в сердце и мыслями о славе во имя твое. Император не шевельнулся. — Отец! Услышь меня! — Из-за нечеловеческого напряжения раны Коракса вновь открылись, по боку потекла густая кровь. Примарх не обратил внимания на вспышку боли. — Во имя защиты Имперской Истины Гвардия Ворона будет сражаться до последнего. Мы не так сильны, как прежде, но без колебаний сложим головы за тебя. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, поделись своей мудростью, наставь меня. С этими словами Коракс обессиленно рухнул наземь. Он держался больше трехсот дней, не давая себе ни минуты покоя. Сначала в нем нуждался легион. И потом он ждал этого момента, безмолвно выносил ужасающую боль лишь для того, чтобы предстать перед Императором и просить у моего повелителя дальнейших приказов. Он проиграл. Он проиграл на Исстваане, а теперь проиграл и здесь. Из многочисленных ран струилась кровь, будто вторя душевному страданию. Вместе с ней уходила его решимость и угасала воля. — Сын. Одно-единственное слово разнеслось по пылающим небесам, заполонив мысли Коракса, прежде чем звук достиг его ушей. Глаза Императора распахнулись, сверкающие золотые сферы, видящие Коракса насквозь. В них танцевали точечки золотой энергии, но в его взгляде чувствовалась также доброта. Император поднялся, его золотые доспехи растеклись пучками сияющих нитей, и вместо них возникли одеяния из волнистого серебра, ниспадавшие по его телу, словно серебряный водопад. Казалось, без доспехов он как будто уменьшился, но аура присутствия осталась прежней. Частички смешались между собой, словно дым, и превратились в нематериальные ступени, по которым Император спустился с такой же легкостью, как обычный человек по лестнице. Он протянул руку, и Коракс почувствовал на лбу теплые пальцы. Сквозь тело примарха хлынул поток энергии, сращивая сломанные кости, останавливая кровотечение, соединяя порванные мышцы и органы. Примарх едва не задохнулся от вмиг заполонившего его чувства любви и обожания. — Встань. Коракс повиновался, осознав, что его силы чудесным образом восстановились. — Прости меня, отец, — произнес Коракс и вновь рухнул на колени. — Я знаю, что ты занят важным делом, но мне нужно поговорить с тобой. — Конечно нужно, Корвус, — промолвил Император. Из его голоса исчезли властность и сила, оставив лишь нотку уважения и восхищения. — Ты многое пережил, чтобы попасть сюда. Рука Императора опустилась Кораксу на плечо, и тот выпрямился под взглядом Повелителя человечества. Отец теперь казался не таким величественным, сияние кожи поблекло, лицо обрело черты обычного человека, кареглазого, с длинными темными волосами. — Это твое настоящее лицо? — спросил Коракс. — У меня нет лица, — ответил Император. — За тысячелетия я сменил миллион лиц, по необходимости или из прихоти. — Это лицо я узнал, — сказал Коракс, смутно припоминая сон, увиденный им, когда он лежал израненный в «Громовом ястребе». — Таким ты явился ко мне, когда я родился в своей капсуле. — Да, хотя странно, что ты помнишь это, — заметил Император. Его лицо посуровело. — Так о чем ты хотел спросить, сын мой? — Гвардия Ворона почти истреблена, хотя, будь у меня шанс, я бы восстановил ее, — сказал Коракс. — Но я не могу уберечь своих воинов от грядущей битвы, как и подготовить новое поколение легиона. Я прошу разрешения атаковать предателей, дабы погибнуть в лучах славы. — Ты хочешь пожертвовать легионом? — Император казался искренне удивленным. — Но ради чего? — Я поступаю так не из-за скорби, но из необходимости, — объяснил Коракс. — Я должен искупить свое поражение на Исстваане, ведь, если вина и дальше будет гноиться в моем сердце, она разорвет меня на части. Прости меня за то, что я не могу остаться защищать Терру, просто ожидая встречи с судьбой. Некоторое время Император молчал, погрузившись в размышления. Коракс терпеливо ждал, не отрывая взгляда от его нахмуренного лица. — Согласен, — наконец сказал Повелитель человечества. — Твоя природа требует нести разрушение и погибель врагам. Но в самопожертвовании нет необходимости. Я верю тебе, Корвус. Мне бы не хотелось этого делать, но я вручу тебе дар, очень ценный дар. С этими словами Император вновь коснулся головы Коракса.
Казалось, Коракс утопал в разуме Императора целую вечность. Жизнь, растянувшаяся более чем на тридцать тысячелетий, попыталась заполонить мысли примарха, посылая сквозь него обжигающую боль. Через мгновение она ушла, оставив в воспоминаниях лишь след, осколок того, что произошло давным-давно, крошечную частичку сущности Императора. Все еще пытаясь оправиться от психической атаки, Коракс вдруг подумал: а чувствовали ли нечто подобное астротелепаты во время ритуала Связывания Душ, когда их разумы объединялись с мощью Императора? В голове, блокируя прочие ощущения, стали вспыхивать новые воспоминания, последовательность изображений, выжженных в самой душе. Тело примарха содрогалось от нахлынувших образов, сопротивляясь заполонившим разум изображениям и схемам. Коракс чувствовал резкий запах промывочных жидкостей и слышал гудение техники и шипение дыхательных аппаратов. Он заметил металлические цилиндры со стеклянными иллюминаторами, собранные в круг посреди стерильно чистой комнаты, каждый стальной саркофаг был опутан проводами, насосами и трубками. Примарх не просто наблюдал за действием, он был его участником, он разговаривал с лаборантом в белом халате на непонятном ему языке. Также там находились врачи в полотняных масках, облегающих капюшонах и белых перчатках. Коракс прошелся мимо инкубаторов и, окинув взглядом цифровые дисплеи, порадовался тому, что показатели жизнедеятельности, как и положено, монотонно пикали. Он почувствовал огромное удовлетворение. Предстояло много работы. Физические оболочки были выращены, сверхчеловеческие тела развились на основе генетических матриц, заложенных внутри каждой из камер. Но пока они были лишь пустыми сосудами, а величайшую часть проекта еще только предстояло выполнить. Зарождающиеся разумы созревали для шаблонной интеграции. Хотя эти мысли проносились у него в голове, Коракс не понимал их. В мысли проникали еще более загадочные фразы и технические термины, значение которых терялось в процессе перевода. Но, несмотря на всю сложность, примарху казалось, будто он узнаёт их. Как и у остальных братьев, разум у Коракса был столь же развитым, как и тело, он представлял собой огромное хранилище знаний как военного, так и технического характера. Но в нем находилось и еще что-то, полученное одновременно с воспоминаниями. Сосредоточившись, Коракс внутренним взором увидел вычисления генетического сплайсинга белков и гибридизации и лишь теперь понял, что менделевская формула эукариотического происхождения являлась первым успешно клонированным генетическим кодом человека. Он понял, что вся техника у него за спиной была творением его рук, и поразился гениальности сотворившего их разума. Но в воспоминаниях Коракса были участки, намеренно оставленные пустыми. Участки генетической цепочки самого Императора, которые использовались при создании примархов. Очевидно, Повелитель человечества не настолько сильно доверял Кораксу. В голове кружились и другие воспоминания: демонтаж лаборатории после странного варп-феномена, который разбросал инкубаторы по всей Галактике. Коракс увидел, как ее собирают в другом месте, подальше от алчных глаз. И теперь он знал, где это место.
Коракс понял, что его глаза закрыты, и распахнул их. Император смотрел на него, терпеливо ожидая, пока сын изучит его дар. — Ты передал мне секрет проекта примархов? — пораженно прошептал Коракс. — Части, нужные для создания легионов, да, — ответил Император. Он не улыбнулся. — Я должен возвращаться к паутине, мое отсутствие не останется незамеченным. Это все, чем я могу помочь тебе. — Паутина? — Своеобразный портал в варп, — объяснил Император. — Это мое великое начинание. Силы Империума ведут за завесой реальности войну с противником более смертоносным, чем легионы Хоруса. С демонами. Коракс знал это слово, но не понимал, зачем Император использовал его. — С демонами? — переспросил Коракс. — Нематериальными существами из ночных кошмаров? Я думал, они всего лишь вымысел. — Нет, они есть на самом деле, — сказал Император. — Их дом и родной мир — это варп, иная реальность, по которой мы путешествуем. Предательство Хоруса куда глубже, чем ты можешь себе представить. Он заключил союз с силами варпа, так называемыми Богами Хаоса. Теперь демоны — его союзники, и они пытаются проникнуть в Императорский Дворец. Мои воины сдерживают их вторжение, иначе Терру захлестнет волна Хаоса. — Я все еще не понимаю, — признался Коракс. — Тебе и не нужно, — ответил Император. — Тебе следует знать только то, что у меня мало времени, все мои силы уходят на то, чтобы окончательно победить этих потусторонних врагов. На тебя и твоих братьев, которые остались верны клятвам, ложится вся физическая защита Империума. Я показал тебе способ, воспользовавшись которым Гвардия Ворона сможет восстать из пепла и вновь бороться во имя человечества. — Это невероятный дар, — произнес Коракс, — но даже сейчас я не уверен, чего именно ты хочешь от меня. — Я уже сообщил Малькадору о своем намерении, он соберет помощников и сопровождающих, которые понадобятся тебе для изъятия генотеха, — сказал Император. — Ты попросил меня о помощи, но теперь должен помочь себе сам. Восстанови Гвардию Ворона. Уничтожь предателей, и пусть они знают, что моя воля превыше всего. — Я сделаю это, — поклялся Коракс, склонив голову и опустившись на колено. — Гвардия Ворона восстанет из бездны поражения и принесет тебе победу. — Я вручаю тебе не только дар воспоминаний и технологии, но также возлагаю на тебя обязанность защищать его. Ты обретешь силу создавать армии, как когда-то я, а это уже причина ревностно охранять его. Более того, в генохранилище имеются средства, чтобы уничтожить созданное с его помощью. То, что я вживил в тела всех космических десантников, может быть разрушено, их сила и решимость будут сведены на нет одним ударом. — Я понимаю, — ответил Коракс. — Я буду защищать его ценой собственной жизни. — Нет, этого мало, Корвус, — настойчиво сказал Император, и его слова прошли сквозь Коракса волной энергии. — Поклянись, что, если враги узнают о его существовании, ты уничтожишь и его, и все, что было им создано. Произойдет катастрофа, если генотехом завладеет Хорус. С подобной силой он будет способен на разрушения, каких ты и представить не можешь. Он создаст воинство, против которого защита Рогала Дорна не сможет устоять. Поклянись мне в этом. — Клянусь как твой сын и слуга, — сказал Коракс, дрожа от властного голоса Императора. — Даже если это будет означать уничтожение Гвардии Ворона и всего, что ты хотел восстановить? — Слова Императора казались неумолимой бурей, давящей на разум Коракса, требующей от него подчинения. — Даже тогда. Император отвернулся и пошел обратно к Золотому Трону. Его опять поглотил свет; испепеляя кожу, одеяния вновь превратились в доспехи. Перед самым троном Повелитель человечества остановился и оглянулся на Коракса. — Еще одно, сын мой, — медленно и спокойно произнес он. — Генотех защищен. Только я могу деактивировать защиту, но мне нельзя покидать это место. Уверен, с обретенными знаниями ты сумеешь попасть внутрь. Коракс ничего не ответил, и аура золотого света вознесла Императора на Золотой Трон. Повелитель человечества снова вырос в размерах, тяжелые пластины скользнули на отведенные места, и тело наконец полностью исчезло под сияющей броней, которую Коракс столь много раз видел на полях сражений. Император закрыл глаза, и буря неудержимой силы окутала сидящую фигуру с пульсацией энергии, от которой содрогнулся зал, а во все стороны полетели искры и волны психической энергии.
Коракс пришел в себя, лежа на мраморном полу, над ним склонились Дорн и Малькадор, все еще не до конца веря к то, что произошло. Воспоминания были на месте, вживленные в его мозг, словно хранилище несметных сокровищ, которое только требовалось открыть, и примарх вцепился в них как в доказательство воли Императора. — Спасибо, отец, — благодарно сказал Коракс. Он взглянул на Малькадора, который понимающе кивнул в ответ. — Ты получил сложное задание, Коракс, — произнес Сигиллит. — Следует незамедлительно начать подготовку.
