Чат по игре
Онлайн всего: 2
Гостей: 2
Пользователей: 0

Исландские сказки VI глава-10 главы

2010-07-22 2144 просмотра 0 комментариев
logo
Жил человек по имени Гест, он был сыном Оддлейва. Он приехал на тинг и занял

землянку вместе с Торкелем Богачом. Вот люди из Ястребиной Долины сидят за

пивом, другие же ушли на суд, потому что был как раз судебный тинг. Тут заходит

к ним в землянку один человек, большой болтун, по имени Арнор. Он сказал:

— Ну и люди живут у вас в Ястребиной Долине! Ни до чего вам нет дела, кроме как

пить. И вы даже не хотите прийти на суд, где должны разбираться тяжбы ваших

людей. Все так считают, хоть я один и скажу.

Тогда сказал Гисли;

— Пойдем на суд. Может статься, что и другие говорят то же самое.

Вот идут они на суд. И Торгрим спрашивает, не нужна ли кому их поддержка.

— И покуда мы живы, за нами дело не постоит: сделаем все, что пообещали.

Тогда отвечает Торкель Богач:

— Нестоящие это тяжбы, что ведут здесь наши люди. Но мы не преминем сказать вам,

если нам понадобится ваша помощь.

И вот заходят промеж людей разговоры о том, как великолепны эти люди и как

независимы в своих речах.

Торкель спросил тогда у Геста:

— Надолго ли хватит, ты думаешь, великолепия и своевластия людей из Ястребиной

Долины?

Гест отвечает:

— Не пройдет и трех лет, как не будет у них единомыслия, у тех, кто теперь

держится вместе.

Арнор был при том разговоре, и он бежит в землянку к людям из Ястребиной Долины

и пересказывает им эти слова.

Гисли на это говорит:

— Он, верно, повторяет чужие слова. Позаботимся же, чтобы не сбылось это

предсказание. И, на мой взгляд, самое лучшее, если мы свяжем нашу дружбу более

крепкими узами и примем, все четверо, обет побратимства.

Им это показалось разумным. Вот идут они на самую стрелку косы и вырезают

длинный пласт дерна, так, что об края его соединяются с землей, ставят под него

копья с тайными знаками такой длины, что стоя как раз можно достать рукою до

того места, где наконечник крепится к древку. Им, Торгриму, Гисли, Торкелю и

Вестейну, надо было, всем четверым, пройти под дерном. Потом они пускают себе

кровь, так что она течет, смешиваясь, в землю, выкопанную из-под дерна, и

перемешивают все это, кровь и землю. А потом опускаются все на колени и клянутся

мстить друг за друга, как брат за брата, и призывают в свидетели всех богов. Но

когда все они подали друг другу руки, Торгрим и говорит:

— Хватит с меня того, что я подам руку Торкелю и Гисли, моим шурьям. Но у меня

нет обязательств перед Вестейном. И он отдергивает руку.

— Ну что ж, и другие поступят так же, — говорит Гисли и тоже убирает руку. — Я

не буду связывать себя с человеком, который не желает связывать себя с моим

шурином Вестейном.

Люди придали тому, что случилось, большое значение. Гисли тогда сказал Торкелю,

своему брату:

— Все вышло, как я и опасался. И ни к чему все, что мы сейчас делали. Я теперь

вижу, что чему быть, того не миновать.

И люди разъехались с тинга.

VII

Случилось летом, что во Фьорд Дюри пришел корабль, принадлежавший двум братьям,

норвежцам. Одного звали Торир, другого Торарин, они были родом из Вика. Торгрим

поехал к кораблю, купил себе четыре сотни бревен и отдал часть платы сразу, а

часть обещает отдать после. Вот купцы ставят корабль в Песчаном Устье, а сами

устраиваются на житье.

Жил человек по имени Одд, он был сыном Эрлюга. Он жил на Косе в Блюдном Фьорде.

Он принял купцов к себе. Торгрим шлет Тородда, своего сына, сложить те бревна и

сосчитать их, потому что он думает поскорее перевезти их домой. Тот приходит,

берет бревна, складывает их, и покупка кажется ему отнюдь не такой удачной, как

говорил Торгрим. Он стал ругать норвежцев, те не потерпели этого, накинулись на

него и убили.

Совершив убийство, норвежцы уходят с корабля. Они переправляются через Фьорд

Дюри и, раздобыв себе коней, спешат к своему жилью. Они едут целый день и ночь,

пока не подъезжают к долине, отходящей от Блюдного Фьорда. Там они завтракают и

ложатся спать.

А Торгриму стало известно о происшествии, и он тут же собирается из дому,

переправляется через фьорд и один едет следом за норвежцами. Он застигает их

там, где они спали, и расталкивает Торарина древком копья. Тот вскакивает и

только хочет схватиться за меч, — а он признал Торгрима, — как Торгрим наносит

ему удар копьем и убивает. Тут просыпается Торир и хочет отомстить за

сотоварища, но Торгрим ударом копья укладывает и его. Это место зовется теперь

Долиною Завтрака и Погибелью Норвежцев. Вслед за тем Торгрим поехал домой, и эта

поездка принесла ему славу.

Зиму он проводит у себя на хуторе. А весною зятья, Торгрим и Торкель, снаряжают

корабль, принадлежавший норвежцам. Норвежцы эти прослыли большими смутьянами у

себя в Норвегии, и им нельзя было там оставаться. Вот снаряжают зятья корабль и

выходят в море. В то же лето выходят в море из Ракушечной Бухты во Фьорде

Стейнгрима и Вестейн с Гисли. Пока те и другие в плаваньи, Энунд из Средней

Долины хозяйствует на хуторе у Торкеля и Гисли, а Сака-Стейн, вместе с Тордис, —

в Морском Жилье. Во время всех этих событий в Норвегии правил Харальд Серый

Плащ[4]. Торгрим и Торкель приводят корабль на север Норвегии и тотчас едут

встретиться с конунгом и, представ перед ним, его приветствуют. Конунг хорошо их

принял. Они стали его людьми. Им досталось немало добра и немало почестей. Гисли

и Вестейн плавали больше ста дней и раз, в начале зимы, у берегов Хёрдаланда

попали ночью в сильную метель и бурю, и корабль их разбился в щепки, но добро

свое и людей они уберегли.

VIII

Жил человек по имени Бьяльви Бородач. Он плыл на своем корабле и держал путь на

юг, в Данию, Гисли и Вестейн прицениваются купить у него полкорабля, он же

говорит, что уже наслышан о них как о молодцах и отдает им половину корабля. Они

тут же платят ему, не скупясь. Вот едут они на юг, в Данию, на торг, что зовется

Вэбьёрг. Там они перезимовали у человека по имени Сиградд. Они жили втроем,

Вестейн, Гисли и Бьяльви, были очень дружны между собой и менялись подарками. А

с наступлением весны стал Бьяльви снаряжать свой корабль в Исландию.

Сигурдом звали одного человека, родом норвежца. Он был в деле с Вестейном и

сейчас находился в Англии. Он послал передать Вестейну, что хочет разорвать

договор с ним и не нуждается больше в его деньгах. Вестейн просит позволения

поехать с ним повидаться.

Гисли сказал:

— Ты должен обещать мне, что больше не покинешь Исландии без моего позволения,

если вернешься туда невредимым.

Вестейн обещает. Вот как-то утром Гисли встает и идет в кузницу. Он был

искуснейший человек, мастер на все руки. Он сделал монету весом не меньше чем в

эйрир, и половины этой монеты соединялись с помощью двадцати гвоздочков, по

десяти на каждой половине. Когда части были сложены, она казалась целою, но

можно было ее разъять на две части. И рассказывают, что он разнимает монету на

половины, одну дает Вестейну и просит хранить ее как знак.

— И если один из нас пошлет другому свою половину, это будет значить, что его

жизнь в опасности. Есть у меня предчувствие, что не миновать нам такого обмена,

хотя бы сами мы и не встретились.

Вот едет Вестейн на запад, в Англию, а Гисли и Бьяльви — в Норвегию, а летом — в

Исландию. Им досталось много добра и богатых подарков, и было удачно их

товарищество, и Бьяльви выкупил у Гисли свой корабль. Теперь Гисли, а с ним еще

одиннадцать человек едут на запад, во Фьорд Дюри, на торговом корабле.

IX

А Торгрим и Торкель снаряжают корабль в другом месте и возвращаются в устье Реки

Ястребиной Долины во Фьорде Дюри в один день с Гисли, приплывшим на торговом

корабле. Вскоре они свиделись, и встреча их радостна, а потом разъезжаются они

по домам. Торгриму и Торкелю тоже выпало немало богатства.

Торкель очень важничал и ничего не делал по хозяйству, а Гисли работал день и

ночь. Однажды выдался погожий день, и Гисли послал всех на сенокос, всех, кроме

Торкеля. Торкель единственный из мужчин остался на хуторе и улегся после

завтрака в доме. Дом этот был длиною в сто сажен, а шириною в десять. К южной

его стороне пристроена была светелка Ауд и Асгерд. Они сидели там и шили. Вот,

проснувшись, Торкель заслышал в светелке голоса, идет туда и ложится у стены.

Вот заговорила Асгерд:

— Не откажи, Ауд, скрои мне рубашку для мужа моего Торкеля.

— Это я умею не лучше тебя, — сказала Ауд, — и ты навряд ли стала бы просить

меня об этом, если бы надо было кроить рубашку для моего брата Вестейна.

— Это другое дело, — говорит Асгерд. — И, верно, еще долго так будет.

— Давно я знала, — говорит Ауд, — как обстоят дела. Но хватит говорить об этом.

— Я не вижу тут ничего дурного, — говорит Асгерд, — хоть бы мне и нравился

Вестейн. Сказывали мне, что вы частенько встречались с Торгримом до того, как

тебя выдали за Гисли.

— Тут не было ничего дурного, — говорит Ауд. — Я ведь не зналась с мужчинами за

спиной у Гисли, так что нет тут дурного. Но лучше прекратим этот разговор.

А Торкель слышал каждое слово и, когда они замолкли, сказал:

— Слышу слова ужасные! Слышу слова роковые! Слышу слова, чреватые гибелью одного

или многих![5]

И входит в дом. Тогда заговорила Ауд:

— Часто женская болтовня не доводит до добра. Как бы и на сей раз не вышло

отсюда беды. Давай-ка подумаем, как нам быть.

— Я уже кое-что придумала, — говорит Асгерд. — Это поможет делу.

— Что же? — спросила Ауд.

— Надо обнять как следует Торкеля, как мы ляжем в постель, и сказать ему, что

это все неправда. Он и простит меня.

— Нельзя полагаться на одно это, — говорит Ауд.

— Что же предпримешь ты? — говорит Асгерд.

— Расскажу обо всем мужу моему Гисли, чтобы он нашел выход.

Вечером приходит с работы Гисли. Повелось, что Торкель благодарит брата за

труды. Но на сей раз он ходит пасмурный и не говорит ни слова. Вот Гисли

спрашивает, не занемог ли он.

— Нет у меня болезни, — говорит Торкель. — Но есть кое-что похуже болезни.

— Не сделал ли я чего такого, — говорит Гисли, — что ты на меня рассердился?

— Нет, — говорит Торкель. — Но ты сам все узнаешь, хотя и не сразу.

И они расходятся каждый к себе, и на этот раз больше ничего не было сказано.

Вечером Торкель ест мало и первым идет спать. И когда он улегся, приходит

Асгерд, подымает одеяло и хочет ложиться. Тогда Торкель сказал:

— Я не хочу, чтобы ты здесь ложилась ни этой ночью, ни потом.

Асгерд сказала:

— С чего это ты вдруг так переменился? Или что-нибудь случилось?

Торкель сказал:

— Мы оба знаем причину, хоть от меня и долго скрывали. И мало будет тебе чести,

если я выражусь яснее.

Она отвечает:

— Можешь думать об этом, как тебе заблагорассудится. И я не собираюсь долго

спорить с тобой из-за того, где мне спать. Но выбирай: либо ты меня пустишь и

будешь вести себя, как если бы ничего не случилось, либо я тут же назову

свидетелей и объявлю о разводе с тобою, и пусть мой отец забирает обратно все

мое приданое. И в этом случае я уж больше никогда не стесню тебя в постели.

Торкель помолчал и немного погодя сказал:

— Я рассудил так; поступай, как тебе нравится, я же не стану отказывать тебе

этой ночью в постели.

Она без промедления показал, чего ей больше хотелось, и сразу легла. Они недолго

пролежали вместе, как все между ними уладилось, словно бы ничего и не было.

Вот и Ауд ложится рядом с Гисли, и рассказывает ему о своем разговоре с Асгерд,

и просит его не сердиться, но принять какое-нибудь разумное решение, если он

может найти его.

— Я не вижу такого решения, — сказал он, — от которого был бы толк. Все же не

стану на тебя сердиться, ибо устами людей гласит судьба и чему быть, того не

миновать.

Комментарии
avatar